Спасала Девственница честь свою,

      И Грибурдон, в кощунстве виноватый,

      Сказал «прости» земному бытию.

      В тот миг задумал наш осел крылатый,

      Который рыцаря столь дивно спас,

      Невероятнейшую из проказ:

      Его с Иоанной разлучить. Какая

      Была причина этому? Любовь,

      Любовь, неодолимая, слепая,

      Таинственно волнующая кровь.

      Когда-нибудь узнаешь, друг читатель,

      Отважный план священного осла.

      Он был дитя Аркадии, мечтатель.{148}

      Итак, ему фантазия пришла

      Лететь к Ломбардии, и не случайно;

      Ему Денис внушил все это тайно,

      Когда он Дюнуа на крыльях нес.

      Но для чего? – предчувствую вопрос.

      В душе бастарда и в душе ослиной

      Денис огонь почувствовал единый,

      Который рано или поздно мог

      Разрушить план его, сорвать цветок,

      И Францию унизить, и Иоанну.

      Он верил, что разлука и года

      Любовь в сердцах изгладят навсегда.

      Я упрекать за то его не стану,

      И вы, надеюсь, тоже, господа.

      Святитель наш к тому же в этом деле

      Преследовал еще другие цели.

      Итак, осел, которому Денис

      Доверил честь, и рыцарь, взмыв высоко

      Над берегом Луары, унеслись

      К верховьям Роны во мгновенье ока,

      И Дюнуа глядел издалека

      На Девственницу. Совершенно голой

      Она шагала, вся в крови. Рука

      Сжимала яростно булат тяжелый.

      Напрасно силится Гермафродит

      Остановить шаги ее святые,

      Над ней напрасно реют духи злые,

      Иоанна их с презрением разит.

      Так улей иногда в тени ракит

      Увидит юноша и с удивленьем

      Любуется диковинным строеньем,

      Но вдруг жужжащий рой со всех сторон

      Отважно на зеваку нападает.

      Крылатой армией облеплен, он

      Беснуется, танцует, приседает,

      Но быстро оправляется и вот –

      Всю эту дрянь немилосердно бьет

      И дерзких побеждает неизменно.

      Так Девственница гордая надменно

      Справлялась с легкой армией высот.

      Погонщик же, дрожащий от испуга,

      Боясь лишиться головы, взывал:

      «О Девственница, о моя подруга,

      Тебе я на конюшне помогал.

      Яви же милосердье на примере

      И сохрани мне жизнь, по крайней мере.

      Какая ярость! О, не убивай!»

      Иоанна отвечает: «Негодяй,

      Я милую тебя: меч богоданный

      Не хочется марать в крови поганой!

      Но пошевеливайся! Видно, мне

      Придется ехать на твоей спине.

      Кудесничество – дело не девичье,

      Но каково ни есть