Образ возлюбленной – Вечности —

      встретил меня на горах.

      Сердце в беспечности.

      Гул, прозвучавший в веках.

      В жизни загубленной

      образ возлюбленной,

      образ возлюбленной – Вечности,

      с ясной улыбкой на милых устах.

      Там стоит,

      там манит рукой…

      И летит

      мир предо мной —

      вихрь крутит

      серых облак рой.

      Полосы солнечных струй златотканые

      в облачной стае горят…

      Чьи-то призывы желанные,

      чей-то задумчивый взгляд.

      Я стар – сребрится

      мой ус и темя,

      но радость снится.

      Река, что время:

      летит – кружится…

      Мой челн сквозь время,

      сквозь мир помчится.

      И умчусь сквозь века в лучесветную даль…

      И в очах старика

      не увидишь печаль.

      Жизни не жаль

      мне загубленной.

      Сердце полно несказанной беспечности —

      образ возлюбленной,

      образ возлюбленной —

      – Вечности!..

      Молчит усмиренный, стоящий над кручей отвесной,

      любовно охваченный старым пьянящим эфиром,

      в венке серебристом и в мантии бледнонебесной,

      простерший свои онемевшие руки над миром.

      Когда-то у ног его вечные бури хлестали.

      Но тихое время смирило вселенские бури.

      Промчались столетья. Яснеют безбурные дали.

      Крылатое время блаженно утонет в лазури.

      Задумчивый мир напоило немеркнущим светом

      великое солнце в печали янтарно-закатной.

      Мечтой лебединой, прощальным вечерним приветом

      сидит, умирая, с улыбкой своей невозвратной.

      Вселенная гаснет… Лицо приложив восковое

      к холодным ногам, обнимая руками колени…

      Во взоре потухшем волненье безумно-немое,

      какая-то грусть мировых, окрыленных молений.

      Она улыбнулась, а иглы мучительных терний

      ей голову сжали горячим, колючим венцом —

      сквозь боль улыбнулась, в эфир отлетая вечерний…

      Сидит – улыбнулась бескровно-туманным лицом.

      Вдали