Ветер креп. Над нашей головой

      Раздавался шорох ветвяной.

      – «И что слыхал я в ту ночь от ребят –

      Никомушеньки-никому. Такой у нас расклад:

      Бьют – и плакать не велят».

      – «Дядь Кузьма, а за что ж ты сел?»

      – «Хо-х, мил человек, молчи!

      Рядил медведь корову поставлять харчи,

      Да чтоб за неустойку самоё не съел?

      Как же б эт’ я не сел?

      Тому ли, что сел я, – дивиться?

      Ты б спробовал годок прокрутиться!

      Да’ ть, во всех райкомах я на колени ставлен,

      Да’ ть всеми псами я травлен.

      Как до войны – это б ещё шутём,

      Вот пото-ом! –

      Война началась! – вот где Кузьма пляши! –

      Лошадей нет, мужиков ни души,

      На коровах да на бабах паши,

      Сена до ноября не докосишься,

      Тракторов не допросишься,

      Хлеб молотим зимой,

      Каждая тащит в подоле домой,

      Ржи на трудодень по сту грамм,

      На работу не выгонишь, сидят по домам,

      Бабы ноют,

      Дети воют,

      Работать семь дней на дядю, спать на себя,

      Из района теребят:

      Поставки, обозы,

      Да почему поздно,

      Планы, задания,

      Прибыть на заседание!

      Дня от ночи не знаешь,

      В десять концов гоняешь, –

      Поросёнка в Заготлес,

      Самогону в МТС{97},

      Секретарю райкома – бочку мёду,

      Прокурору – яиц подводу,

      В Нарсуд – кур, в Райфо – сала,

      Да почему мало? –

      Волком захохочешь!

      Как не споткнуться! Чего ты хочешь!

      Был на меня давно донос,

      Но цел бы ходил – прокурора обнёс! –

      Вспылил, не подмазал в какой-то безделке,

      Вот и пришлось к разделке.

      На суде прокурор же,

      Что яиц перебрав, – и плакал всех горше:

      “Народное имущество… Священная кроха…

      Кулыбышев должён был…” – Довольно, кричу, брехать!

      Были доложны, да долг заплатили! Пихайте в клетку!

      Трепотня мне ваша за тридцать лет, как собаке редька».

      – «А на что донос?..» – «Да вишь, середь этих я дел

      Так затурился,