А Тирза быстро выбежала вон,

      Открылась дверь. В плаще, закидан снегом,

      Явился гость… Насмешливый поклон

      Отвесил и, как будто долгим бегом

      Или волненьем был он утомлен,

      Упал на стул… Заботливой рукою

      Сняла Параша плащ, потом другою

      Стряхнула иней с шелковых кудрей

      Пришельца. Видно, нравился он ей…

      Всё нравится, что молодо, красиво,

      И в чем мы видим прибыль особливо.

      Он ловок был, со вкусом был одет,

      Изящно был причесан и так дале.

      На пальцах перстни изливали свет,

      И галстук надушен был, как на бале.

      Ему едва ли было двадцать лет,

      Но бледностью казалися покрыты

      Его чело и нежные ланиты, —

      Не знаю, мук ли то последних след,

      Но мне давно знаком был этот цвет, —

      И на устах его, опасней жала

      Змеи, насмешка вечная блуждала.

      Заметно было в нем, что с ранних дней

      В кругу хорошем, то есть в модном свете,

      Он обжился, что часть своих ночей

      Он убивал бесплодно на паркете

      И что другую тратил не умней…

      В глазах его открытых, но печальных,

      Нашли бы вы без наблюдений дальных

      Презренье, гордость; хоть он не был горд,

      Как глупый турок иль богатый лорд,

      Но всё-таки себя в числе двуногих

      Он почитал умнее очень многих.

      Борьба рождает гордость. Воевать

      С людскими предрассудками труднее,

      Чем тигров и медведей поражать,

      Иль со штыком на вражьей батарее

      За белый крестик жизнью рисковать…

      Клянусь, иметь великий надо гений,

      Чтоб разом сбросить цепь предубеждений,

      Как сбросил бы я платье, если б вдруг

      Из севера всевышний сделал юг.

      Но ныне нас противное пугает:

      Неаполь мерзнет, а Нева не тает.

      Да кто же этот гость?.. Pardon, сейчас!..

      Рассеянность… Monsieur, рекомендую:

      Герой мой, друг мой – Сашка!.. Жаль для вас,

      Что случай свел в минуту вас такую,

      И в этом месте… Верьте, я не раз

      Ему твердил, что эти посещенья

      О нем дадут весьма дурное мненье.

      Я говорил, – он слушал, он был весь

      Вниманье… Глядь, а вечером уж здесь!..

      И я нашел, что мне его исправить

      Труднее в прозе, чем в стихах прославить.

      Герой мой Сашка тихо развязал

      Свой галстук… «Сашка» – старое названье!

      Но «Сашка» тот печати не видал

      И недозревший он угас в изгнанье.

      Мой Сашка меж друзей своих не знал

      Другого имя, – дурно ль, хорошо ли,

      Разуверять друзей не в нашей воле.

      Он