Но Тирза вдруг молчанье прервала

      И молвила: «Послушай, прочь все шутки!

      Какая мысль мне странная пришла:

      Что если б ты, откинув предрассудки

      (Она его тут крепко обняла),

      Что если б ты, мой милый, мой бесценный,

      Хотел меня утешить совершенно,

      То завтра, или даже в день иной

      Меня в театр повез бы ты с собой.

      Известно мне, всё для тебя возможно,

      А отказать в безделице безбожно».

      «Пожалуй!» – отвечал ей Саша. Он

      Из слов ее расслушал половину, —

      Его клонил к подушке сладкий сон,

      Как птица клонит слабую тростину.

      Блажен, кто может спать! Я был рожден

      С бессонницей. В теченье долгой ночи

      Бывало беспокойно бродят очи,

      И жжет подушка влажное чело.

      Душа грустит о том, что уж прошло,

      Блуждая в мире вымысла без пищи,

      Как лазарони или русский нищий…

      И жадный червь ее грызет, грызет, —

      Я думаю, тот самый, что когда-то

      Терзал Саула; но порой и тот

      Имел отраду: арфы звук крылатый,

      Как ангела таинственный полет,

      В нем воскрешал и слезы и надежды;

      И опускались пламенные вежды,

      С гармонией сливалася мечта,

      И злобный дух бежал, как от креста.

      Но этих звуков нет уж в поднебесной, —

      Они исчезли с арфою чудесной…

      И всё исчезнет. Верить я готов,

      Что наш безлучный мир – лишь прах могильный

      Другого, – горсть земли, в борьбе веков

      Случайно уцелевшая и сильно

      Заброшенная в вечный круг миров.

      Светилы ей двоюродные братья,

      Хоть носят шлейфы огненного платья,

      И по сродству имеют в добрый час

      Влиянье благотворное на нас…

      А дай сойтись, так заварится каша, —

      В кулачки, и… прощай планета наша.

      И пусть они блестят до той поры,

      Как ангелов вечерние лампады.

      Придет конец воздушной их игры,

      Печальная разгадка сей шарады…

      Любил я с колокольни иль с горы,

      Когда земля молчит и небо чисто,

      Теряться взором в их цепи огнистой, —

      И мнится, что меж ними и землей

      Есть путь, давно измеренный душой, —

      И мнится, будто на главу поэта

      Стремятся вместе все лучи их света.

      Итак, герой наш спит, приятный сон,

      Покойна ночь, а вы, читатель милый,

      Пожалуйте, – иначе принужден

      Я буду удержать вас силой …

      Роман, вперед!.. Не úдет? – Ну, так он

      Пойдет назад. Герой наш спит покуда,

      Хочу я рассказать, кто он, откуда,

      Кто мать его была, и кто отец,

      Как он на свет родился, наконец,

      Как он попал в позорную обитель,

      Кто был его лакей и кто учитель.