Ты опять упрекнула меня,

      Что я с музой моей раздружился,

      Что заботам текущего дня

      И забавам его подчинился.

      Для житейских расчётов и чар

      Не расстался б я с музой моею,

      Но бог весть, не погас ли тот дар,

      Что, бывало, дружил меня с нею?

      Но не брат ещё людям поэт,

      И тернист его путь, и непрочен,

      Я умел не бояться клевет,

      Не был ими я сам озабочен;

      Но я знал, чьё во мраке ночном

      Надрывалося сердце с печали,

      И на чью они грудь упадали свинцом,

      И кому они жизнь отравляли.

      И пускай они мимо прошли,

      Надо мною ходившие грозы,

      Знаю я, чьи молитвы и слёзы

      Роковую стрелу отвели…

      Да и время ушло, – я устал…

      Пусть я не был бойцом без упрёка,

      Но я силы в себе сознавал,

      Я во многое верил глубоко,

      А теперь – мне пора умирать…

      Не затем же пускаться в дорогу,

      Чтобы в любящем сердце опять

      Пробудить роковую тревогу…

      Присмиревшую музу мою

      Я и сам неохотно ласкаю…

      Я последнюю песню пою

      Для тебя – и тебе посвящаю.

      Но не будет она веселей,

      Будет много печальнее прежней,

      Потому что на сердце темней

      И в грядущем ещё безнадёжней…

      Буря воет в саду, буря ломится в дом,

      Я боюсь, чтоб она не сломила

      Старый дуб, что посажен отцом,

      И ту иву, что мать посадила,

      Эту иву, которую ты

      С нашей участью странно связала,

      На которой поблекли листы

      В ночь, как бедная мать умирала…

      И дрожит и пестреет окно…

      Чу!