Молчи, молчи... Нет больше сил

      Внимать напрасным жалобам.

      Возьмем же труп страдалицы,

      Вскормившей нас, убийц своих,

      Чтобы кровь из ран зияющих

      Омыть слезами жгучими...

      Так вот, чего он требовал,

      Закон возмездья праведный!

      Поэты на Руси не любят долго жить:

      Они проносятся мгновенным метеором,

      Они торопятся свой факел потушить,

      Подавленные тьмой, и рабством, и позором.

      Их участь – умирать в отчаянье немом,

      Им гибнуть суждено, едва они блеснули,

      От злобной клеветы, изменнической пули

      Или в изгнании глухом.

      И вот еще один, – его до боли жалко:

      Он страстно жить хотел и умер в двадцать лет.

      Как ранняя звезда, как нежная фиалка,

      Угас наш мученик-поэт!

      Свободы он молил, живой в гробу метался,

      И все мы видели – как будто тень легла

      На мрамор бледного, прекрасного чела;

      В нем медленный недуг горел и разгорался,

      И смерть он призывал – и смерть к нему пришла.

      Кто виноват? К чему обманывать друг друга!

      Мы, виноваты – мы. Зачем не сберегли

      Певца для родины, когда еще могли

      Спасти его от страшного недуга.

      Мы все, на торжество пришедшие сюда,

      Чтобы почтить талант обычною слезою, —

      В те дни, когда он гас, измученный борьбою,

      И жаждал знания, свободы и труда,

      И нас на помощь звал с безумною тоскою,

      Друзья, поклонники, где были мы тогда?..

      Бесцельный шум газет и славы голос вещий, —

      Теперь, когда он мертв, – и поздний лавр певца,

      И жалкие цветы могильного венца —

      Как это все полно иронии зловещей!..

      Поймите же, друзья, он не услышит нас:

      В гробу, в немом гробу он спит теперь глубоко,

      И между тем как здесь все нежит слух и глаз,

      И льется музыка, и блещет яркий газ, —

      На тихом кладбище он дремлет одиноко

      В глухой, полночный час...

      Уста его навек сомкнулись без ответа...

      Страдальческая тень погибшего поэта,

      Прости, прости!..

      Шумит июльский дождь из тучи грозовой

      И сеткой радужной на ярком солнце блещет,

      И дачницы бегут испуганной толпой,

      И летних зонтиков пурпурный шелк трепещет

      Над нивой золотой...

      А там, меж бледных ив с дрожащими листами,

      Виднеется кумач узорного платка, —

      То бабы весело с разутыми ногами

      Теснятся на плоту; и звучного валька

      Удары по белью над ясными волнами

      Разносит далеко пустынная река...