Радбод рыжий, разбойник моря,

      90 Неизменен в ненависти, нехристь – сердцем,

      Сгиб, как судил рок. Сумрачным утром

      В бездну вод его бросили, побрезгав душою:

      Ей скользить над пучиной скитальцем бездомным.

      Веял ветер над владеньями Запада.

      95 Струились стяги, смоляной ворон

      С герба грозился. Гудели трубы,

      Кольчуги лязгали, кони ржали,

      В холмах хмурых ходило эхо.

      То Мордред шел маршем; мчались гонцы

      100 На восток и на север с вестями спешными

      По лугам Логрии[24]. Лордов и рыцарей

      Сзывал под свой стяг он: спешили на зов,

      Согласно сговору, союзники Мордреда,

      Верны в вероломстве, враги Артуровы,

      105 Предатели подлые, до подкупа жадные

      Солдаты судьбы, сорвиголовы дерзкие

      Из Эрин и Альбы, с островов туманных,

      Из Альмейна, и Ангельна,[25] и Восточной Саксонии,

      Вороны взморья и ветреных топей.

      110 В Камелот прибыл он с королевой свидеться;

      По ступеням спешно ступая в гневе,

      Широким шагом взошел по лестнице,

      В покои поднялся. С пылающим взором

      У входа встал он, воззрившись мрачно.

      115 Замерла она молча – ни знака, ни жеста —

      Под окном огромным. Отсвечивал день

      В локонах длинных лучистого золота.

      Серы глаза ее, как сверкание моря;

      Хрустально-хладные, храбро встретили

      120 Безжалостный взгляд. Но бледнели щеки;

      Сердце стеснилось в ней: словно средь псов,

      Что льнут, и ласкаются, и лижут руку,

      Меж выжлецов волка вдруг разглядела.

      Молвил Мордред с мрачной улыбкой:

      125 «Ло! Леди Британии! Без любви и веселья

      Долги дни доли безмужней,

      Короля королеве нет; в крепости стихло

      Веселье воинское. Но не век тебе

      Чахнуть в отчаянии часами постылыми

      130 Без любви и ласки. Лестный удел ли

      Для могучей монархини, чья меркнет слава?

      Коли выберешь верно – вернется счастье:

      Король корону кладет к ногам твоим,

      И страсть, и службу суля тебе ныне».

      135 Гвиневра горько гостю ответила:

      «Королем ты зовешь себя, о короне молвишь —

      Сюзерен ссудил ее на срок недолгий,

      Он жив и правит, пусть в походе замешкался.

      За любовь спасибо и за службу верную,

      140 Хоть долг в том, думаю, дорогого племянника

      Пред королевой Артуровой». Отвела взгляд она.

      Он, свирепо схватив ее, пред собой поставил.

      Говорил грозно – Гвиневра дрогнула:

      «Вовек