Всё дурное пишу и… – сжигаю.

      Лист, проплаканный, плохо горит.

      Вместе с дымом прогоркшим вдыхаю

      Я печали и грусти свои.

      Долгий кашель,.. слезюсь на бумагу.

      Наболело, а я его – в печь.

      Снова – пропасть и также – в полшага.

      Я пройду, я смогусь уберечь.

      Для того ли мной жгутся тетради,

      Чтобы горечью судьбы чадить?

      Для того, чтобы жить – Христа ради,

      Это значит прощать, и любить…

      Вычеркиваю из стиха,

      И стих становится корявым

      Легко, а в жизни всё не так —

      Не убираются изъяны.

      Не перекрасить в общий цвет

      Грехи – не вычеркнуть, не счистить

      Ошибки уходящих лет,

      Следы разубеждённых истин.

      Она совсем иная, жизнь,

      В ней всё до точки остаётся.

      Любой неверный шаг души

      Запишется, но не сотрётся.

      И, право, сразу не поймёшь,

      Как из проступка добродетель

      Растёт, как будто кто ведёт,

      Как будто кто-то есть на свете,

      Кому подвластен ход судеб,

      Кому и пишется доточник,

      Кто зрит всевременной портрет

      Души, а не её подстрочник.

      И оттого прощает нам,

      Что видит, как душа слагалась

      Здесь на земле из тысяч ран,

      Как святость болью вылеплялась.

      Где нам с тобою суждено

      Остаться навсегда?

      Где та минута, что сорвавшись —

      Окажется последней?

      И ничего не будет больше—

      Не будет никогда,

      Но ты не ведаешь о том,

      Беспечный человече.

      Живи, живи, пока – живёшь,

      Пока тебе – живётся.

      И всё, что жизнью соберешь —

      Написанным вернётся.

      Где каждый день твой, каждый час —

      Распишут посекундно,

      Чтоб в вечности тебе не стать —

      Молчаньем беспробудным.

      Пусть будет всё, что нажил ты —

      И помыслом, и делом.

      Трезвись, рожденный человек,

      Чтоб стать единым целым.

      «Да помянет Господь тебя

      Во Царствие Своем»

      И ангел сохранит любя —

      Над бездной перемен.

      Где-то там, в захолустье души,

      Я потертого счастья отведал.

      И теперь сквозь отдушину бегаю

      И пытаюсь его ворошить.

      Записал в стихотворную строчку

      И, позволив себе этим быть,

      Сделал выстрел по самую точку,

      А над ней (!) – вертикальную жизнь.

      Где-то