Осенней неги поцелуй

      Горел в лесах звездою алой,

      И песнь прозрачно-звонких струй

      Казалась тихой и усталой.

      С деревьев падал лист сухой,

      То бледно-желтый, то багряный,

      Печально плача над землей

      Среди росистого тумана.

      И солнце пышное вдали

      Мечтало снами изобилья

      И целовало лик земли

      В истоме сладкого бессилья.

      А вечерами в небесах

      Горели алые одежды

      И, обагренные, в слезах,

      Рыдали Голуби Надежды.

      Летя в безмирной красоте,

      Сердца к далекому манили

      И созидали в высоте

      Венки воздушно-белых лилий.

      И осень та была полна

      Словами жгучего напева,

      Как плодоносная жена,

      Как прародительница Ева.

      В лесу, где часто по кустам

      Резвились юные дриады,

      Стоял безмолвно-строгий храм,

      Маня покоем колоннады.

      И белый мрамор говорил

      О царстве Вечного Молчанья

      И о полете гордых крыл

      Неверно-тяжких, как рыданье.

      А над высоким алтарем

      В часы полуночных видений

      Сходились, тихие, вдвоем

      Две золотые девы-тени.

      В объятьях ночи голубой,

      Как розы радости мгновенны,

      Они шептались меж собой

      О тайнах Бога и вселенной.

      Но миг, и шепот замолкал,

      Как звуки тихого аккорда,

      И белый мрамор вновь сверкал

      Один, задумчиво и гордо.

      И иногда, когда с небес

      Слетит вечерняя прохлада,

      Покинув луг, цветы и лес,

      Шалила юная дриада.

      Входила тихо, вся дрожа,

      Залита сумраком багряным,

      Свой белый пальчик приложа

      К устам душистым и румяным.

      На пол, горячий от луча,

      Бросала пурпурную розу

      И убегала, хохоча,

      Любя свою земную грезу.

      Ее влечет ее стезя

      Лесного, радостного пенья,

      А в этом храме быть нельзя

      Детям греха и наслажденья.

      И долго роза на полу

      Горела пурпурным сияньем

      И наполняла полумглу

      Сребристо-горестным рыданьем.

      Когда же мир, восстав от сна,

      Сверкал улыбкою кристалла,

      Она, печальна и одна,

      В безмолвном храме умирала.

      Когда ж вечерняя заря

      На темном небе угасает

      И на ступени алтаря

      Последний алый луч бросает,

      Пред ним склоняется одна,

      Одна, желавшая напева

      Или печальная жена,

      Или обманутая дева.

      Кто знает мрак души людской,

      Ее восторги и печали?

      Они эмалью голубой

      От нас закрытые скрижали.

      Кто объяснит нам, почему

      У той жены всегда печальной

      Глаза являют полутьму,

      Хотя