«Мы прекрасны и могучи,

      Молодые короли,

      Мы парим, как в небе тучи,

      Над миражами земли.

      В вечных песнях, в вечном танце

      Мы воздвигнем новый храм.

      Пусть пьянящие багрянцы

      Точно окна будут нам.

      Окна в Вечность, в лучезарность,

      К берегам Святой Реки,

      А за нами пусть Кошмарность

      Создает свои венки.

      Пусть терзают иглы терний

      Лишь усталое чело,

      Только солнце в час вечерний

      Наши кудри греть могло.

      Ночью пасмурной и мглистой

      Сердца чуткого не мучь;

      Грозовой иль золотистой

      Будь же тучей между туч».

      Так сказал один влюбленный

      В песни солнца, в счастье мира,

      Лучезарный, как колонны

      Просветленного эфира;

      Словом вещим, многодумным

      Пытку сердца успокоив,

      Но смеялись над безумным

      Стены старые покоев.

      Сумрак комнат издевался,

      Бледно-серый и угрюмый,

      Но другой король поднялся

      С новым словом, с новой думой.

      Его голос был так страстен,

      Столько снов жило во взоре,

      Он был трепетен и властен,

      Как стихающее море.

      Он сказал: «Индийских тканей

      Не достигнуты узоры,

      В них несдержанность желаний,

      Нам неведомые взоры.

      Бледный лотус под луною

      На болоте, мглой одетом,

      Дышит тайною одною

      С нашим цветом, с белым цветом.

      И в безумствах теокалли

      Что-то слышится иное.

      Жизнь без счастья, без печали

      И без бледного покоя.

      Кто узнает, что томится

      За пределом наших знаний

      И, как бледная царица,

      Ждет мучений и лобзаний».

      Мрачный всадник примчался на черном коне,

      Он закутан был в бархатный плащ,

      Его взор был ужасен, как город в огне,

      И, как молния ночью, блестящ.

      Его кудри, как змеи, вились по плечам,

      Его голос был песней огня и земли,

      Он балладу пропел молодым королям,

      И балладе внимали, смутясь, короли.

      «Пять могучих коней мне дарил Люцифер

      И одно золотое с рубином кольцо,

      Я увидел бездонность подземных пещер

      И роскошных долин молодое лицо.

      Принесли мне вина – струевого огня

      Фея гор и властительно-пурпурный Гном,

      Я увидел, что солнце зажглось для меня,

      Просияв, как рубин на кольце золотом.

      И я понял восторг созидаемых дней,

      Расцветающий гимн мирового жреца,

      Я смеялся порывам могучих коней

      И игре моего золотого кольца.

      Там, на высях сознанья, – безумье и снег…

      Но восторг