Издавна люди уважали

      Одно старинное звено,

      На их написано скрижали:

      Любовь и Жизнь – одно.

      Но вы не люди, вы живете,

      Стрелой мечты вонзаясь в твердь,

      Вы слейте в радостном полете

      Любовь и Смерть.

      Издавна люди говорили,

      Что все они рабы земли

      И что они, созданья пыли,

      Родились и умрут в пыли.

      Но ваша светлая беспечность

      Зажглась безумным пеньем лир.

      Невестой вашей будет Вечность,

      А храмом – мир.

      Все люди верили глубоко,

      Что надо жить, любить шутя

      И что жена – дитя порока,

      Стократ нечистое дитя.

      Но вам бегущие годины

      Несли иной, нездешний звук,

      И вы возьмете на Вершины

      Своих подруг.

      И ныне есть еще пророки,

      Хотя упали алтари,

      Их очи ясны и глубоки

      Грядущим пламенем зари.

      Но им так чужд призыв победный,

      Их давит власть бездонных слов,

      Они запуганы и бледны

      В громадах каменных домов.

      И иногда в печали бурной

      Пророк, не признанный у нас,

      Подъемлет к небу взор лазурный

      Своих лучистых, ясных глаз.

      Он говорит, что он безумный,

      Но что душа его свята,

      Что он, в печали многодумной,

      Увидел светлый лик Христа.

      Мечты Господни многооки,

      Рука Дающего щедра,

      И есть еще, как он, пророки —

      Святые рыцари добра.

      Он говорит, что мир не страшен,

      Что он Зари Грядущей князь…

      Но только духи темных башен

      Те речи слушают, смеясь.

      На русалке горит ожерелье

      И рубины греховно-красны,

      Это странно-печальные сны

      Мирового, больного похмелья.

      На русалке горит ожерелье

      И рубины греховно-красны.

      У русалки мерцающий взгляд,

      Умирающий взгляд полуночи,

      Он блестит, то длинней, то короче,

      Когда ветры морские кричат.

      У русалки чарующий взгляд,

      У русалки печальные очи.

      Я люблю ее, деву-ундину,

      Озаренную тайной ночной,

      Я люблю ее взгляд заревой

      И горящие негой рубины…

      Потому что я сам из пучины,

      Из бездонной пучины морской.

      Кричит победно морская птица

      Над вольной зыбью волны фиорда,

      К каким пределам она стремится?

      О чем ликует она так гордо?

      Холодный ветер, седая сага

      Так властно смотрят из звонкой песни,

      И в лунной грезе морская влага

      Еще прозрачней, еще чудесней.

      Родятся замки из грезы лунной,

      В высоких замках тоскуют девы,

      Златые арфы так многострунны,

      И