Твой конь, как прежде, вихрем скачет

      По парку позднею порой…

      Но в сердце тень, и сердце плачет,

      Мой принц, мой мальчик, мой герой.

      Мне шепчет голос без названья:

      – «Ах, гнета грезы – не снести!»

      Пред вечной тайной расставанья

      Прими, о принц, мое прости.

      О сыне Божьем эти строфы:

      Он, вечно-светел, вечно-юн,

      Купил бессмертье днем Голгофы,

      Твоей Голгофой был Шенбрунн.

      Звучали мне призывом Бога

      Твоих крестин колокола…

      Я отдала тебе – так много!

      Я слишком много отдала!

      Теперь мой дух почти спокоен,

      Его укором не смущай…

      Прощай, тоской сраженный воин,

      Орленок раненый, прощай!

      Ты был мой бред светло-немудрый,

      Ты сон, каких не будет вновь…

      Прощай, мой герцог светлокудрый,

      Моя великая любовь!

      Христос и Бог! Я жажду чуда

      Теперь, сейчас, в начале дня!

      О, дай мне умереть, покуда

      Вся жизнь как книга для меня.

      Ты мудрый, ты не скажешь строго:

      – «Терпи, еще не кончен срок».

      Ты сам мне подал – слишком много!

      Я жажду сразу – всех дорог!

      Всего хочу: с душой цыгана

      Идти под песни на разбой,

      За всех страдать под звук органа

      И амазонкой мчаться в бой;

      Гадать по звездам в черной башне,

      Вести детей вперед, сквозь тень…

      Чтоб был легендой – день вчерашний,

      Чтоб был безумьем – каждый день!

      Люблю и крест, и шелк, и каски,

      Моя душа мгновений след…

      Ты дал мне детство – лучше сказки

      И дай мне смерть – в семнадцать лет!

      Я – Эва, и страсти мои велики:

      Вся жизнь моя страстная дрожь!

      Глаза у меня огоньки-угольки,

      А волосы спелая рожь,

      И тянутся к ним из хлебов васильки.

      Загадочный век мой – хорош.

      Видал ли ты эльфов в полночную тьму

      Сквозь дым лиловатый костра?

      Звенящих монет от тебя не возьму, —

      Я призрачных эльфов сестра…

      А если забросишь колдунью в тюрьму,

      То гибель в неволе быстра!

      Ты рыцарь, ты смелый, твой голос ручей,

      С утеса стремящийся вниз.

      От глаз моих темных, от дерзких речей

      К невесте любимой вернись!

      Я, Эва, как ветер, а ветер – ничей…

      Я сон твой. О, рыцарь, проснись!

      Аббаты, свершая полночный дозор,

      Сказали: «Закрой свою дверь

      Безумной колдунье, чьи речи позор.

      Колдунья лукава, как зверь!»

      – Быть может и правда, но темен мой взор,

      Я тайна, а тайному верь!

      В