Это только вихрь

      Бессвязных слов, милорд.

      Он вам обиден?

      Простите.

      В этом преступленья нет.

      Нет, преступленье налицо, Гораций,

      Клянусь Патриком! Должен вам сказать,

      Что это дух, вполне достойный веры.

      А страсть узнать подробности о нем

      Уж пересильте. А теперь, собратья,

      Товарищи по школе и мечу, –

      Большая просьба.

      С радостью исполним.

      О происшедшем, чур, не говорить.

      Не скажем, принц.

      Клянитесь в этом.

      Честью

      Клянусь, не скажем.

      Честию клянусь.

      Вот меч – клянитесь.

      Мы уж дали клятву.

      Нет, поклянитесь на моем мече.

      Клянитесь!

      Ага, старик, и ты того же мненья?

      Вы слышите, что вам он говорит?

      Извольте ж клясться.

      Назовите клятву.

      Клянитесь никогда не говорить

      О виденном. Ладонь на меч!

      Клянитесь!

      Hic et ubique?[1] Перейдем сюда,

      И вновь на рукоятку ваши руки.

      Клянитесь никогда не говорить

      О слышанном. Ладонь на меч!

      Клянитесь!

      Ты, старый крот? Как скор ты под землей!

      Уж подкопался? Переменим место.

      О день и ночь! Вот это чудеса!

      Как к чудесам, вы к ним и относитесь.

      Есть в мире тьма, Гораций, кой-чего,

      Что вашей философии не снилось.

      Но к делу. Вновь клянитесь, если вам

      Спасенье мило, как бы непонятно

      Я дальше ни повел себя, кого

      Ни пожелал изображать собою,

      Вы никогда при виде этих штук

      Вот эдак рук не скрестите, вот эдак

      Не покачнете головой, вот так

      Не станете цедить с мудреным видом:

      «Кто-кто, а мы…», «Могли б, да не хотим»,

      «Приди охота…», «Мы бы рассказали».

      Того не делать и не намекать,

      Что обо мне разведали вы что-то, –

      Вот в чем клянитесь, и да будет Бог

      На помощь вам.

      Клянитесь!

      Успокойся,

      Мятежный дух! А дальше, господа,

      Себя с любовью вам препоручаю.

      Все,