Бросились все к кораблям; под стопами их прах, подымаясь,

      Облаком в воздухе стал; вопиют, убеждают друг друга

      Быстро суда захватить и спускать на широкое море;

      Рвы очищают[89]; уже до небес подымалися крики

      Жаждущих в домы; уже кораблей вырывали подпоры.

      Так бы, судьбе вопреки, возвращение в домы свершилось

      Рати ахейской, но Гера тогда провещала к Афине:

      “Что это, дщерь необорная тучегонителя Зевса!

      Или обратно в домы, в любезную землю отчизны

      Рать аргивян побежит по хребтам беспредельного моря?

      Или на славу Приаму, на радость гордым троянам

      Бросят Елену[90] Аргивскую, ради которой под Троей

      Столько данаев погибло, далеко от родины милой?

      Мчися стремительно к воинству меднодоспешных данаев!

      Сладкою речью твоей убеждай ты каждого мужа

      В море для бегства не влечь кораблей обоюдувесельных”.

      Так изрекла; покорилась Афина владычице Гере:

      Бурно помчалась, с вершины Олимпа высокого бросясь:

      Быстро достигла широких судов аргивян меднобронных;

      Там обрела Одиссея, советами равного Зевсу:

      Думен стоял и один доброснастного черного судна

      Он не касался: печаль в нем и сердце и душу пронзала.

      Став близ него, прорекла светлоокая дщерь Эгиоха:

      “Сын благородный Лаэрта[91], герой, Одиссей многоумный!

      Как? со срамом обратно, в любезную землю отчизны

      Вы ли отсель побежите, в суда многоместные реясь?

      Вы ли на славу Приаму, на радость троянам Елену

      Бросите, Аргоса дочь, за которую столько ахеян

      Здесь перед Троей погибло, далёко от родины милой?

      Шествуй немедля к народу ахейскому; ревностно действуй;

      Сладостью речи твоей убеждай ты каждого мужа

      В море для бегства не влечь кораблей обоюдувесельных”.

      Так провещала; и голос гремящий познал он богини:

      Ринулся, сбросив и верхнюю ризу; но оную поднял

      Следом спешивший за ним Эврибат, итакийский глашатай.

      Сам Одиссей Лаэртид, на пути Агамемнона встретив,

      Взял от владыки отцовский вовеки не гибнущий скипетр;

      С оным скиптром пошел к кораблям аргивян меднобронных;

      Там, властелина или знаменитого мужа встречая,

      К каждому он подходил и удерживал кроткою речью:

      “Муж знаменитый! тебе ли, как робкому, страху вдаваться.

      Сядь, успокойся и сам, успокой и других меж народа;

      Ясно еще ты не знаешь намерений думы царевой;

      Ныне испытывал он, и немедля накажет ахеян;

      В сонме не все мы слышали, что говорил Агамемнон;

      Если