Так он взывал; но к молитве его не склонился Кронион:

      Жертвы приял, но труд беспредельный Атриду готовил.

      Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертву,

      Выю загнули тельцу и заклали и тук обнажили,

      Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли

      Вдвое кругом, и на них распростерли части сырые.

      Всё сожигали они на сухих, безлиственных ветвях,

      Но утробы, пронзив, над пылавшим огнем обращали.

      Бедра сожегши они и вкусивши утробы от жертвы,

      Всё остальное дробят на куски, прободают рожнами,

      Жарят на них осторожно и, так уготовя, снимают.

      Кончив заботу сию, немедленно пир учредили;

      Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем.

      Вскоре ж, когда питием и брашном насытили сердце,

      Начал меж оными слово Нестор, конник геренский:

      “Царь знаменитый, Атрид, повелитель мужей, Агамемнон!

      Более здесь оставаясь, ни времени тратить, ни медлить

      Делом великим не будем, которое бог нам вверяет.

      Царь, повели, да глашатаи меднодоспешных данаев

      Кликом, ни мало не медля, народ к кораблям собирают,

      Мы ж, совокупные все, по широкому стану ахеян

      Сами пройдем, да скорее возбудим жестокую битву”.

      Рек; не отринул совета владыка мужей Агамемнон;

      В тот же он миг повелел провозвестникам звонкоголосым

      Кликом сзывать на сражение меднодоспешных данаев.

      Вестники подняли клич, – и они собирались поспешно.

      Быстро цари, вкруг Атрида стоявшие, Зевса питомцы,

      Бросились строить толпы, и в среде их явилась Паллада,

      В длани имея эгид, драгоценный, нетленный, бессмертный:

      Сто на эгиде бахром развевалися, чистое злато,

      Дивно плетенные все, и цена им – стотельчие каждой.

      С оным, бурно носяся, богиня народ обтекала,

      В бой возбуждая мужей, и у каждого твердость и силу

      В сердце воздвигла, без устали вновь воевать и сражаться.

      Всем во мгновенье война им кровавая сладостней стала,

      Чем на судах возвращенье в любезную землю родную.

      Словно огонь истребительный, вспыхнув на горных

      вершинах,

      Лес беспредельный палит и далёко заревом светит, —

      Так, при движении воинств, от пышной их меди чудесной

      Блеск лучезарный кругом восходил по эфиру до неба.

      Их племена, как птиц перелетных несчетные стаи,

      Диких гусей, журавлей иль стада лебедей долговыйных

      В злачном Азийском лугу[106], при Каистре[107] широко текущем,

      Вьются туда и сюда и плесканием крыл веселятся,

      С криком садятся противу сидящих и луг оглашают, —

      Так аргивян племена, от своих кораблей и от кущей,

      С шумом неслися на луг Скамандрийский; весь дол

      под толпами

      Страшно