Нет, не тот настоящий мужчина,

      кто в хмельном и дурном кураже,

      потрясаючи местом причинным,

      прётся в дверь, где написано «Ж».

      Видишь, мишку враги уронили,

      покусившись на родину-мать?

      Коль мужчина ты, должен быть в силе,

      всех обиженных мишек спасать,

      пришивать им и руки, и ноги,

      возвращать, как положено, в строй.

      Мишки ждут твоей верной подмоги.

      Ты ж мужчина, спаситель, герой!

      Чем в подъезде, того, целоваться

      и дуреть от заморских идей,

      должен ты на спасенье бросаться

      всех упавших на пол медведéй.

      Хоть по отчеству ты не Никитич,

      будь Добрыней и Муромцем будь,

      чтоб враги, а их тысячи тысяч,

      нас с пути не сумели свернуть.

      Свалился мишка. Боже мой!

      Несчастье кто предугадает?

      Я не могу идти домой,

      где он без лапы так страдает.

      В слезах я мокну под дождём,

      со мной рыдает вместе осень.

      Любовь, как чемодан – что в нём?

      И ручки нет, и жалко бросить.

      Какое счастье так любить,

      чтобы от горя задыхаться,

      с ума по лесенке сходить

      к Неве и там навек остаться.

      Какая мука жить без мук,

      какая благодать несчастье,

      когда страдает милый друг

      и ты страдаешь с ним отчасти.

      Кто нам наврал, что рай земной

      ничуть не отличим от ада?

      Придти домой и, боже мой,

      поднять его – не плачь, не надо.

      Жил он, жил себе, забот не зная,

      мягким плюшем согревал меня.

      и была ему, как мать родная,

      родина и вся моя родня.

      Но однажды он свалился на пол

      и лежал, как раненый солдат,

      с правою оторванною лапой,

      помутив от боли чистый взгляд.

      Вы бы знали, как боюсь я крови!

      Но друзей негоже предавать.

      И сурово я насупил брови

      и пошёл я мишке помогать.

      На себе я мишку с поля боя

      вынес, говоря ему: «Не плачь!

      Нам сияет небо голубое

      и поёт нам Лебедев-Кумач».

      Обрóненный мой мишка,

      мне без него не жить.

      Тут вот какая фишка —

      ведь нового не сшить.

      А и сошьёшь, обнова —

      Федот, да всё не тот.

      Не та совсем основа,

      не тот совсем компот.

      Оторванная лапа,

      опилки на полу,

      испуганная лампа,

      застывшая в углу.

      Мне так без мишки страшно,

      что и не описать.

      От страха бесшабашно

      иду его спасать.

      Цыганка нагадает

      удачу по пути,

      а он ещё не знает,

      что мне его спасти,

      к нему щекой прижаться,

      касаньем