Шило меняя на мыло,

      чтоб из мешка не торчало,

      господи, что это было,

      спросишь, и что означало?

      Он поглядит на уродца —

      эка тебя всполошило.

      Да ничего, улыбнётся,

      мыло сменяешь на шило.

      2016

      Ещё петухи не орут и капли росы

      медленно зреют жемчугом в створках цветов.

      Вечность ещё не заводит солнечные часы

      и хомутов не знают тяжёлые шеи волов.

      Что снится богу в ночь на шестой день?

      То, что он натворил за прошлые пять?

      Или седьмой, где мятой пахнет усталая лень

      и в мягкой траве Эдема можно вдоволь поспать?

      Или бормочет в страхе: «О, мой распятый сын!»,

      просыпается, пьёт молоко из большого ковша,

      проваливается в объятья кошмара топких трясин,

      пока мошкара хлопочет, звёздочками шебурша.

      Утром проснётся пораньше и про себя бубня,

      что нет ни конца, ни края хлопотам и трудам,

      руки опустит в глину и станет лепить меня

      по образу и подобию и наречёт – Адам.

      Выточит из ребра мне Еву. Даст нам обоим пинка.

      Двумя робинзонами станем на островке земли.

      Каин отправит Авеля душу за облака

      весточкой деду о том, что благополучно дошли.

      Внуки научатся делать шарики из свинца.

      Потом какие-то суки подравняют меня в строю.

      И в землю лицом утыкаясь, услышу голос отца:

      «Я тебя вылепил, сыне, я тебя и убью»

      2016

      Господи, говорю, боже, дни похожи на ночи,

      если ты есть, то что же верю в тебя не очень?

      Но не скажу: «Не верю этому шарлатану»,

      а отворятся двери – перед тобой предстану

      не с суетой, не с лестью, только с вопросом: «Ты ли?».

      Ты мне ответишь: «Есть я. Только меня забыли».

      Слов твоих подорожник ляжет на жизни рану.

      Я помолюсь – безбожник,

      спорить с тобой не стану,

      спросишь с меня – отвечу.

      Если солгу, то малость.

      Ты проворчишь, что нечем

      крыть, только лгать осталось,

      не пригрозишь мне адом, рая не посулишь мне.

      Сядем с тобою рядом молча у старой вишни.

      И да продлится молчанье, и да пребудет вечность,

      да не прервёт звучанье слов тишины бесконечность.

      В млечном дымке папиросы стынет аппассионата

      и угольками вопросы: «Есть ты? А я-то, я-то?»

      2016

      На Голгофе пасутся козы,

      ни