Ужасный образ мне рисует он:

      Свирепый зверь с клыками наготове;

      И юноша, что перед ним, сражен,

      Лежит растерзанный, в потоках крови;

                  Померкнув, смотрит солнце с высоты,

                  И никнут обагренные цветы.

      Могу ли я, предчувствия скрывая,

      Забыть про это или страх унять?

      Что делать мне, печаль моя живая?

      Как мне теперь пророчицей не стать?

                  Смотри: в слезах оракул твой клянется:

                  Охота завтра смертью обернется!

      Но если должен выйти ты на лов,

      Зачем тебе искать тропу кабанью?

      Лови лисиц или перепелов,

      Скачи во весь опор за робкой ланью

                  Иль зайца, свору верную спустив,

                  Трави верхом средь пажитей и нив.

      Увертлив заяц! Как он ошалело

      Летит, не чуя под собою ног,

      Виляя и петляя то и дело,

      Чуть что, бросаясь опрометью вбок,

                  И хочет оторваться от облавы,

                  Проскакивая сквозь плетень дырявый.

      Порою, чтоб со следа сбить собак,

      Выносится он к овцам на пригорок,

      Иль, в два скачка перемахнув овраг,

      Меж кроличьих прошмыгивает норок,

                  Или в оленье стадо мчит с холма:

                  Опасность учит, страх дает ума.

      Борзые мечутся в недоуменье,

      Юлят, поскуливая от стыда,

      Пока в густейшем запахов смешенье

      Не обнаружат старого следа —

                  И вновь несется лай; и вторит эхо,

                  Как будто в небесах идет потеха.

      Меж тем косой, ушами шевеля,

      Прислушивается настороженно —

      И вняв летящим вдаль через поля

      Раскатистым и рьяным звукам гона,

                  Дрожит, как старец, хворью изнурен,

                  В ночи заслыша погребальный звон.

      Прыжок – и вновь он мчится наугад,

      Спасения ища от псов матерых,

      Кусты колючие его язвят,

      Любая тень пугает, каждый шорох.

                  Все гонят оказавшихся в беде,

                  Увы, им нет сочувствия нигде!

      Так погоди, еще послушай малость;

      Не вырывайся, милый, не пущу!

      Прости, коль я немного заболталась,

      Ведь я отговорить тебя хочу

                  От схватки с диким вепрем; и не диво,

                  Что в горести любовь красноречива.

      О чем вела я речь?» – «Мне все равно;

      Пусти!» – «О, снизойди к моей тревоге

      И выслушай!» – «Оставь; уже темно:

      Я упаду, не разобрав дороги».

                  Она в ответ: «Мой мальчик, не ворчи:

                  Желанье – лучший поводырь в ночи.

      А