Когда любовь развеялась, истлела,

      Осталась только тяга к теплоте.

      И доброе, доверчивое тело

      Я обнимал в бездушной темноте.

      И не было ни страсти, ни распутства,

      Ни таинства, ни пропастей без дна.

      И только лишь особенное чувство

      Добра, тепла, покоя, полусна.

      И мы лежим на самом дне забвенья,

      Куда не достигает свет и звук.

      И горько-сладкий плод грехопаденья

      У нас лениво падает из рук.

      Луч солнца вдруг мелькнет, как спица,

      Над снежной пряжею зимы…

      И почему-то вдруг приснится,

      Что лучше мы, моложе мы,

      Как в дни войны, когда, бывало,

      Я выбегал из блиндажа

      И вьюга плечи обнимала,

      Так простодушна, так свежа;

      И даже выстрел был прозрачен

      И в чаще с отзвуками гас.

      И смертный час не обозначен,

      И гибель дальше, чем сейчас…

      Рано утром приходят в скверы

      Одинокие злые старухи,

      И сердитые пенсионеры

      На скамейках читают газеты.

      Здесь тепло, розовато, влажно,

      Город заспан, как детские щеки.

      На кирпично-красных площадках

      Бьют пожарные струи фонтанов,

      И подстриженные газоны

      Размалеваны тенью и солнцем.

      В это утро по главной дорожке

      Шел веселый и рыжий парень

      В желтовато-зеленой ковбойке.

      А за парнем шагала лошадь.

      Эта лошадь была прекрасна,

      Как бывает прекрасна лошадь —

      Лошадь розовая и голубая,

      Как дессу незамужней дамы,

      Шея – словно рука балерины,

      Уши – словно чуткие листья,

      Ноздри – словно из серой замши,

      И глаза азиатской рабыни.

      Парень шел и у всех газировщиц

      Покупал воду с сиропом,

      А его белоснежная лошадь

      Наблюдала, как на стакане

      Оседают озон с сиропом.

      Но, наверно, ей надоело

      Наблюдать за веселым парнем,

      И она отошла к газону

      И, ступив копытом на клумбу,

      Стала кушать цветы и листья,

      Выбирая, какие получше.

      – Кыш! – воскликнули пенсионеры.

      – Брысь! – вскричали злые старухи. —

      Что такое – шляется лошадь,

      Нарушая общий порядок! —

      Лошадь им ничего не сказала,

      Поглядела долго и грустно

      И последовала за парнем.

      Вот и все – ничего не случилось,

      Просто шел по улице парень,

      Пил