Мне холодно. Прозрачная весна

      В зеленый пух Петрополь одевает,

      Но, как медуза, невская волна

      Мне отвращенье легкое внушает.

      По набережной северной реки

      Автомобилей мчатся светляки,

      Летят стрекозы и жуки стальные,

      Мерцают звезд булавки золотые,

      Но никакие звезды не убьют

      Морской воды тяжелый изумруд.

      В Петрополе прозрачном мы умрем,

      Где властвует над нами Прозерпина.

      Мы в каждом вздохе смертный воздух пьем,

      И каждый час нам смертная година.

      Богиня моря, грозная Афина,

      Сними могучий каменный шелом.

      В Петрополе прозрачном мы умрем, —

      Здесь царствуешь не ты, а Прозерпина.

      Не веря воскресенья чуду,

      На кладбище гуляли мы,

      – Ты знаешь, мне земля повсюду

      Напоминает те холмы

      ………………..

      ………………..

      Где обрывается Россия

      Над морем черным и глухим.

      От монастырских косогоров

      Широкий убегает луг.

      Мне от владимирских просторов

      Так не хотелося на юг,

      Но в этой темной, деревянной

      И юроди́вой слободе

      С такой монашкою туманной

      Остаться – значит, быть беде.

      Целую локоть загорелый

      И лба кусочек восковой,

      Я знаю: он остался белый

      Под смуглой прядью золотой.

      Целую кисть, где от браслета

      Еще белеет полоса.

      Тавриды пламенное лето

      Творит такие чудеса.

      Как скоро ты смуглянкой стала

      И к Спасу бедному пришла,

      Не отрываясь целовала,

      А гордою в Москве была.

      Нам остается только имя:

      Чудесный звук, на долгий срок.

      Прими ж ладонями моими

      Пересыпаемый песок.

      Эта ночь непоправима,

      А у вас еще светло!

      У ворот Ерусалима

      Солнце черное взошло.

      Солнце желтое страшнее —

      Баю-баюшки-баю —

      В светлом храме иудеи

      Хоронили мать мою.

      Благодати не имея

      И священства лишены,

      В светлом храме иудеи

      Отпевали прах жены.

      И над матерью звенели

      Голоса израильтян.

      Я проснулся в колыбели,

      Черным солнцем осиян.

      Собирались эллины войною

      На прелестный остров Саламин —

      Он, отторгнут вражеской рукою,

      Виден был из гавани Афин.

      А теперь друзья-островитяне

      Снаряжают