Я не искал в цветущие мгновенья

      Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,

      Но в декабре – торжественное бденье —

      Воспоминанье мучит нас!

      И в декабре семнадцатого года

      Всё потеряли мы, любя:

      Один ограблен волею народа,

      Другой ограбил сам себя…

      Когда-нибудь в столице шалой,

      На скифском празднике, на берегу Невы,

      При звуках омерзительного бала

      Сорвут платок с прекрасной головы…

      Но если эта жизнь – необходимость бреда

      И корабельный лес – высокие дома, —

      Лети, безрукая победа,

      Гиперборейская чума!

      На площади с броневиками

      Я вижу человека: он

      Волков горящими пугает головнями —

      Свобода, равенство, закон!

      В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа,

      Нам пели Шуберта – родная колыбель!

      Шумела мельница, и в песнях урагана

      Смеялся музыки голубоглазый хмель.

      Старинной песни мир – коричневый, зеленый,

      Но только вечно-молодой,

      Где соловьиных лип рокочущие кроны

      С безумной яростью качает царь лесной.

      И сила страшная ночного возвращенья

      Та песня дикая, как черное вино:

      Это двойник – пустое привиденье —

      Бессмысленно глядит в холодное окно!

      На страшной высоте блуждающий огонь,

      Но разве так звезда мерцает?

      Прозрачная звезда, блуждающий огонь,

      Твой брат, Петрополь, умирает.

      На страшной высоте земные сны горят,

      Зеленая звезда мерцает.

      О, если ты звезда, – воде и небу брат,

      Твой брат, Петрополь, умирает.

      Чудовищный корабль на страшной высоте

      Несется, крылья расправляет —

      Зеленая звезда, в прекрасной нищете

      Твой брат, Петрополь, умирает.

      Прозрачная весна над черною Невой

      Сломалась. Воск бессмертья тает.

      О, если ты звезда, – Петрополь, город твой,

      Твой брат, Петрополь, умирает.

      Когда в теплой ночи замирает

      Лихорадочный форум Москвы

      И театров широкие зевы

      Возвращают толпу площадям —

      Протекает по улицам пышным

      Оживленье ночных похорон:

      Льются мрачно-веселые толпы

      Из каких-то божественных недр.

      Это солнце ночное хоронит

      Возбужденная играми чернь,

      Возвращаясь с полночного пира

      Под глухие удары копыт.

      И как новый встает Геркуланум,

      Спящий город в сияньи луны:

      И убогого рынка лачуги,

      И могучий дорический ствол.

      Прославим, братья, сумерки свободы,

      Великий