Когда до тончайшей мелочи

      Весь день пред тобой на весу,

      Лишь знойное щелканье белочье

      Не молкнет в смолистом лесу.

      И млея, и силы накапливая,

      Спит строй сосновых высот.

      И лес шелушится и каплями

      Роняет струящийся пот.

      Сады тошнит от верст затишья.

      Столбняк рассерженных лощин

      Страшней, чем ураган, и лише,

      Чем буря, в силах всполошить.

      Гроза близка. У сада пахнет

      Из усыхающего рта

      Крапивой, кровлей, тленьем, страхом.

      Встает в колонны рев скота.

      На кустах растут разрывы

      Облетелых туч. У сада

      Полон рот сырой крапивы:

      Это запах гроз и кладов.

      Устает кустарник охать.

      В небе множатся пролеты.

      У босой лазури – походь

      Голенастых по болоту.

      И блестят, блестят, как губы,

      Не утертые рукою,

      Лозы ив, и листья дуба,

      И следы у водопоя.

      Так приближается удар

      За сладким, из-за ширмы лени,

      Во всеоружьи мутных чар

      Довольства и оцепененья.

      Стоит на мертвой точке час

      Не оттого ль, что он намечен,

      Что желчь моя не разлилась,

      Что у меня на месте печень?

      Не отсыхает ли язык

      У лип, не липнут листья к нёбу ль

      В часы, как в лагере грозы

      Полнеба топчется поодаль?

      И слышно: гам ученья там,

      Глухой, лиловый, отдаленный.

      И жарко белым облакам

      Грудиться, строясь в батальоны.

      Весь лагерь мрака на виду.

      И, мрак глазами пожирая,

      В чаду стоят плетни. В чаду —

      Телеги, кадки и сараи.

      Как плат белы, забыли грызть

      Подсолнухи, забыли сплюнуть,

      Их всех поработила высь,

      На них дохнувшая, как юность.

      –

      Гроза в воротах! на дворе!

      Преображаясь и дурея,

      Во тьме, в раскатах, в серебре,

      Она бежит по галерее.

      По лестнице. И на крыльцо.

      Ступень, ступень, ступень. – Повязку!

      У всех пяти зеркал лицо

      Грозы, с себя сорвавшей маску.

      За окнами давка, толпится листва,

      И палое небо с дорог не подобрано.

      Всё стихло. Но что это было сперва!

      Теперь разговор уж не тот и по-доброму.

      Сначала всё опрометью, вразноряд

      Ввалилось в ограду деревья развенчивать,

      И попранным парком из ливня – под град,

      Потом от сараев – к террасе бревенчатой.

      Теперь не надышишься крепью густой.

      А то, что у тополя жилы полопались, —

      Так воздух садовый, как соды настой,

      Шипучкой играет от горечи тополя.

      Со стекол балконных, как с бедер и спин

      Озябших купальщиц, –