Город в красные пределы

      Мертвый лик свой обратил,

      Серо-каменное тело

      Кровью солнца окатил.

      Стены фабрик, стекла окон,

      Грязно-рыжее пальто,

      Развевающийся локон –

      Всё закатом залито.

      Блещут искристые гривы

      Золотых, как жар, коней,

      Мчатся бешеные дива

      Жадных облачных грудей,

      Красный дворник плещет ведра

      С пьяно-алою водой,

      Пляшут огненные бедра

      Проститутки площадной,

      И на башне колокольной

      В гулкий пляс и медный зык

      Кажет колокол раздольный

      Окровавленный язык.

      В кабаках, в переулках, в извивах,

      В электрическом сне наяву

      Я искал бесконечно красивых

      И бессмертно влюбленных в молву.

      Были улицы пьяны от криков.

      Были солнца в сверканьи витрин.

      Красота этих женственных ликов!

      Эти гордые взоры мужчин!

      Это были цари – не скитальцы!

      Я спросил старика у стены:

      «Ты украсил их тонкие пальцы

      Жемчугами несметной цены?

      Ты им дал разноцветные шубки?

      Ты зажег их снопами лучей?

      Ты раскрасил пунцовые губки,

      Синеватые дуги бровей?»

      Но старик ничего не ответил,

      Отходя за толпою мечтать.

      Я остался, таинственно светел,

      Эту музыку блеска впивать…

      А они проходили всё мимо,

      Смутно каждая в сердце тая,

      Чтоб навеки, ни с кем не сравнимой,

      Отлететь в голубые края.

      И мелькала за парою пара…

      Ждал я светлого ангела к нам,

      Чтобы здесь, в ликованьи троттуара,

      Он одну приобщил небесам…

      А вверху – на уступе опасном, –

      Тихо съежившись, карлик приник,

      И казался нам знаменем красным

      Распластавшийся в небе язык.

      Она поет в печной трубе.

      Ее веселый голос тонок.

      Мгла опочила на тебе.

      За дверью плачет твой ребенок.

      Весна, весна! Как воздух пуст!

      Как вечер непомерно скуден!

      Вон – тощей вербы голый куст –

      Унылый призрак долгих буден.

      Вот вечер кутает окно

      Сплошными белыми тенями.

      Мое лицо освещено

      Твоими страшными глазами.

      Но не боюсь смотреть в упор,

      В душе – бездумность и беспечность!

      Там – вихрем разметен костер,

      Но искры улетели в вечность…

      Глаза горят, как две свечи.

      О чем она тоскует звонко?

      Поймем. Не то пронзят ребенка

      Безумных глаз твоих мечи.

      Веселье