Ночь, улица, фонарь, аптека,

      Бессмысленный и тусклый свет.

      Живи еще хоть четверть века –

      Всё будет так. Исхода нет.

      Умрешь – начнешь опять сначала

      И повторится всё, как встарь:

      Ночь, ледяная рябь канала,

      Аптека, улица, фонарь.

      Ты помнишь? В нашей бухте сонной

      Спалá зеленая вода,

      Когда кильватерной колонной

      Вошли военные суда.

      Четыре – серых. И вопросы

      Нас волновали битый час,

      И загорелые матросы

      Ходили важно мимо нас.

      Мир стал заманчивей и шире,

      И вдруг – суда уплыли прочь.

      Нам было видно: все четыре

      Зарылись в океан и в ночь.

      И вновь обычным стало море,

      Маяк уныло замигал,

      Когда на низком семафоре

      Последний отдали сигнал…

      Как мало в этой жизни надо

      Нам, детям, – и тебе и мне.

      Ведь сердце радоваться радо

      И самой малой новизне.

      Случайно на ноже карманном

      Найди пылинку дальних стран –

      И мир опять предстанет странным,

      Закутанным в цветной туман!

      «Красота страшна» – Вам скажут, –

      Вы накинете лениво

      Шаль испанскую на плечи,

      Красный розан – в волосах.

      «Красота проста» – Вам скажут, –

      Пестрой шалью неумело

      Вы укроете ребенка,

      Красный розан – на полу.

      Но, рассеянно внимая

      Всем словам, кругом звучащим,

      Вы задумаетесь грустно

      И твердите про себя:

      «Не страшна и не проста я;

      Я не так страшна, чтоб просто

      Убивать; не так проста я,

      Чтоб не знать, как жизнь страшна».

      Я помню нежность ваших плеч –

      Они застенчивы и чутки.

      И лаской прерванную речь,

      Вдруг, после болтовни и шутки.

      Волос червонную руду

      И голоса грудные звуки.

      Сирени