Вновь города в кольце, и вновь огни горят,

      И этот штурм отбит, и снова бьются яро,

      Вновь приступ и резня, грабёж и дым пожара.

             Вот бой близ Сент-Ирье^*, где ты дождём,

                                                                                             Всеблагий,

      Предстал, и грязью вмиг стал порох наш от влаги,

      И королевский стан, рать христиан отбив,

      Ещё раз испытал их силу и порыв.

             Вновь озарён простор, и всё как на ладони:

      Кровавый Монконтур^* в трагичной обороне,

      Там ставкой стала кровь, там дерзкие клинки

      Трудились волею безжалостной руки,

      Смертельных больше мук, чем разума, в атаке,

      Гражданский чище пыл, чем грубый пыл вояки.

             Свои усилья Бог и помощь свёл на нет,

      Узрев, что больше нет у Церкви мук и бед,

      Что люди в слабости своей дошли до края,

      Живут, лишь на Его всесилье уповая.

             Расскажем также мы о стычках небольших,

      Расслабивших сердца властителей лихих,

      Так станы разрослись, что поединки стали

      Куда обычнее развёрнутых баталий.

      От ратей маленьких в бою немалый прок,

      Рать Гедеонову благословил сам Бог^*,

      И доблесть скрытую её героев скромных

      Он не поставил в ряд со славой войск огромных,

      Хотел Он победить и дать спасенье Сам

      Стенам разрушенным, измученным сердцам,

      Отнять их у могил, чтоб славиться по праву,

      Чтобы никто не мог Его умножить славу.

      За то и проклял Бог израильских царей,

      Считавших, что войска Господних сил верней.

             Здесь мы пред образом Рене благочестивой^*,

      Принцессы, чей отец, Людовик справедливый,

      Отцом народа слыл и силой крепких рук

      У лона своего хранил Господних слуг.

      Но вскоре тьма червей из адского колодца

      По лучшим из домов повсюду расползётся^*,

      Чтоб Карлу-королю в пустое сердце влезть,

      Сложив к его ногам как дружбу, так и честь.

      Он тётки праведной лишён благоволенья,

      Потом получит он из ада повеленье:

      Снеси пятьсот жилищ в проклятом Монтаржи,

      Дворы опустоши и стены сокруши!

      Вот старцы, женщины и дети, чья защита

      Лишь в криках и мольбах, летящих в глубь зенита,

      Вот смертный путь и та, что в тягости была

      И, малым обходясь, в дороге родила,

      Как счастлива она, а вот с печальным взглядом

      Мать за руку ведёт дитя, другое рядом

      За юбку держится, а третье на руках,

      Четвёртое с отцом дорожный топчет прах.

      Вот хворый тащится, а упадёт в походе,

      Велят его везти какой-нибудь подводе.

      Толпа,