То ли снегирь взорвался,

      То ли рябины плакали,

      То ли пропойца плевался,

      То ли избитыми лапами

      Кот наследил – не ведаю.

      Вижу деревья голые,

      Тропку окровавленную,

      Мальчик идёт в школу.

      …И вновь песчаная дорога

      Меня уводит в сонный бор,

      Где сосны в солнечных потоках

      Молекулярный соль-минор

      Во мхи серебряные сыплют;

      И где, неистов – и незыблем,

      Раскинул волны океан,

      Корнями свитый на века.

      Где под ногами шёпот рыбин —

      В холодной, чёрной глубине,

      Меж якорей и донных рытвин,

      Они, навек окаменев,

      От скуки овладели речью.

      И, если вспомню, то отвечу

      Я им на том же языке,

      Зажав чешуинку в руке.

      Я не жил в селе Тохтуево,

      Но скажу определённо я:

      Жизнь в селе – одноимённая.

      Не спасает даже курево.

      Шпарят шахты соликамские —

      Лес кругом, а не надышишься.

      Но народ и с этим свыкшийся,

      Пьёт по праздникам шампанское.

      Между праздниками – водочку,

      Между водочками – химию;

      Дети инглиш учат: he, me, you…

      Что не так? – захлопни форточку.

      Эй, тохтуевцы – ату его!

      Топоры по Волге плавают —

      Железяки, только ржавые.

      Стопудово из Тохтуева.

      У тебя подошва слабая?

      На фуфайке нету пуговиц?

      Ты, наверное, тохтуевец.

      Я, пожалуй, то же самое.

      И, подвигав переносицу,

      Мы завяжем на три месяца —

      И столица переместится

      К Соликамску за околицу.

      Хмыри, хмыри, хмыри, хмыри…

      Глаза откроешь и закроешь —

      Со стаканом чумазый кореш,

      Чабоном делится: «Кури!»

      Раскисший берег. Март, апрель…

      И сажа валится с котельной.

      И Саша валится, отдельно

      От Вани, в лодку, как в постель.

      Всё тут же: клуб и магазин,

      Каркас конечной остановки.

      И на велосипеде, ловкий,

      С одной ногой рыбак один.

      Он будет, только сгонит лёд,

      Стоять в реке с утра до ночи:

      Два колеса, нога, комочек

      Червей, клюёт и не клюёт.

      Кентавр наших дней, навек

      Прирос он к велику, и даже

      Он из портрета стал пейзажем;

      И, в общем, каждый человек —

      Не человек, а так,