Тому бывает проще,

      кто ростом невысок.

      Разбужен в тихой роще

      свинцовый голосок.

      Надламывают ветки

      осколки-шатуны.

      Твердит незримо меткий

      пословицы войны.

      На этой судной точке

      сегодня горячо:

      несметные цветочки

      редеют за плечом.

      А твой окоп – кусточек,

      с таким не пропадёшь!

      А ты ему – сыночек,

      не первый из алёш,

      не первый из иванов,

      не первый из данил…

      Прицельно дул на раны

      архангел Михаил,

      чтоб ты, слабея даже,

      хрипел «Христос Воскрес!»

      …Ругнулся суржик вражий,

      и махом вышел весь.

      Архангел чиркнул спичкой,

      не грех перекурить:

      солдатик-невеличка

      успеет вечно жить.

      Помятой папироски

      резервный табачок,

      что солнечные блёстки,

      попавшие в сачок.

      А ты душой ребёнок,

      двухсотый из двухсот…

      И жаворонок звонок

      на клиросе высот!

      Пустующих дворов тетрадные листы

      осваивают дробь дождливых сожалений.

      Там, очень высоко, где помыслы чисты,

      от нас уже не ждут особенных умений.

      Сноровки узнавать о главном между строк

      не требуют творцы заоблачного «вкратце».

      Нездешний мир привык додумывать мирок,

      в котором без нужды опасно оставаться.

      В котором летний день зашторил домосед

      в надежде, что беда не тронет безразличных.

      В котором тридцати серебряных монет

      хватило, как-то раз, для низости публичной.

      Какую темноту способен ободрить,

      набравшийся чужих сомнений лжеапостол!

      Здесь сто потов сошло с летящего бомбить.

      За несколько минут… Покрытая коростой

      кровавой суеты, древесная кора

      не ведает имён заучивавших стоны.

      Как яблочки с ветвей срывала детвора,

      так срезало огнём антоновские кроны.

      И смерть взяла своё наградой за нужду

      в посредниках ходить, склоняясь над телами.

      То был не самолёт, а дьявольский мундштук,

      что взвился попыхтеть и сгинуть за домами!

      А в страшной тишине слезы небесной ком

      рассыпался на рой посеребривший город…

      Сегодня снова дождь! Он снова о былом.

      Мол, это прошлый век разрывами исколот!

      Как-будто не теперь нас выбрали на убыль.

      Как-будто весь июнь – счастливый выходной.

      Тетрадочки дворов листают жизнелюбы,

      и простенький сюжет рифмует Проливной:

      «Надежда есть…кап-кап…, пока непризывные

      горазды выметать осколочную пыль.

      Надежда есть, пока на вспышки грозовые

      бросается…кап-кап…отчаянный мотыль.

      Пока спитой чаёк старушки пригубили,

      да