Меня ты узнаешь легко

      в сумбуре роящихся улиц,

      людской меня схватит поток

      и выплюнет, как несъедобное.

      Пальто мне всегда велико,

      гримасой привычною хмурюсь

      от новых и старых тревог,

      да обуви неудобной.

      Сквозь страны и через века

      судьбы предписанием сложным,

      виляя в случайностях дня,

      на ощупь ступая впотьмах

      идём мы друг к другу, пока

      не станет однажды возможным,

      что ты повстречаешь меня,

      узнаешь в бессчётных мирах.

      В том месте, где треснут асфальт,

      и брошен пакет из-под сока,

      ты сделаешь двадцать шагов

      на север. И сразу поймёшь,

      что это действительно я,

      стою тебя жду одиноко

      минуту и пару веков!

      Узнаешь.

      И мимо пройдёшь.

      Ты меня не ищи. Я по узкой лыжне проводов

      ухожу мимо окон слепых, замороженных разом

      только фразой одной…

      Той негромкой и будничной фразой,

      погасившей огни всех идущих навстречу домов.

      И дома, растворяясь в картонной тоске позади,

      бестолково таращатся в небо пустыми глазами.

      Этот город написан в коричневом цвете гризайлью,

      и на плоскость его никому вслед за мной не взойти.

      Это вовсе не дождь, это белый густеющий клей.

      Он стекает с зонта, обливает покатые крыши.

      Если я не уйду – ты меня никогда не услышишь,

      ты меня не ищи… не ругай и не слишком жалей.

      Ты меня не ищи, раз найти до сих пор не сумел.

      Далеко на краю под названием «там, где нас нету»

      в автомате кофейном налью себе крепкого цвету,

      пожую, запивая, зефирный рассыпчатый мел.

      Клей застывший на зонтике треснет, пойдёт кракелюр.

      Может быть, я найдусь – только если ты правда захочешь

      не оставить меня навсегда в нарисованной ночи,

      в тот момент, как художник закончит картину свою.