Он занимал немаленький метраж,

      не соблюдал помывочные смены,

      не замечал из сахарницы краж,

      но главное – пытал весь дом Шопеном.

      Рояль бренчал и утром, и в обед —

      большой рояль, блестящий, старый, чёрный.

      И утомлённый музыкой сосед

      решил прибегнуть к помощи закона.

      Вот время было – так легко вопрос

      решить… И пианист исчез навечно.

      Сосед его вещички перенёс

      в кладовку, а в рояле спрятал гречку.

      Менялись мода, власть и города.

      Хозяин не завёл, увы, семейства.

      Он жил и жил. Ни бедность, ни беда

      покоя не нарушили злодейства.

      Туманом серым – брёл себе в киоск

      и стлался возле дома тенью тусклой.

      Шуршал в тиши. Сутулый, как вопрос,

      а где же наказанье за «искусство»?

      Но Бог не забирал его с земли:

      «Anonymus?» Без подписи не примем!

      Ворота во владения Мои

      открыты лишь тому, чьё знаю имя».

      Ну, а чего не жить? Как хорошо —

      на личной кухне чай гонять с печеньем…

      Но кто-то к деду в голову вошёл

      и твёрдо застолбил свои владенья.

      И что давно сгноенному за блажь

      селиться здесь – с роялем непременно?

      Но занял он законный свой метраж

      и по ночам играет там Шопена.

      Белый снег и чёрные стволы.

      Голо и стерильно, как в больнице.

      Новые реальности малы,

      не хочу ни плакать, ни лечиться.

      Лампа за спиной, окно без штор.

      Вот, стою – мишенью чёрных улиц.

      Тьма слепит, в упор глядит Ничто —

      где-то я с собою разминулась.

      Нет, там кто-то целится, молчит.

      Может, обозналась – вечер, тени?..

      Не спасут врачи и палачи,

      если убивает отраженье.

      Границу нормы пододвину

      на полшага, совсем чуть-чуть,

      потом ещё наполовину —

      и окажусь в стране причуд.

      Здесь фонари горят под солнцем

      и перекрикивают день.

      Рисуйте, значит, как придётся,

      всю эту нано-светотень.

      Болеет тротуар. Прямая

      теперь немножечко крива.

      На небе облака ломает,

      под ними морщится трава.

      Зато со мною всё в порядке —

      тут вам меня не изменить.

      Я тихо двигаюсь с оглядкой,

      из вида