Лучше уходи.

      Боль в моей груди.

      И какая боль —

      поперек и вдоль.

      Ну, зачем, скажи,

      продолженье лжи!

      Кончилась любовь —

      не поможешь вновь.

      Лучше уходи,

      ран не береди.

      Лучше уходи,

      чувства победи,

      те, что позади…

      А мне в ответ:

      нет спасенья, нет…

      Лучше уходи.

      Пропасть впереди.

      Столько в глубине

      там надежд на дне.

      Все-таки сквозь них

      взгляд цветов живых.

      Все-таки и тут

      цветики растут…

      Стой, не уходи,

      ты не повреди

      нежности в груди.

      Стой, не уходи!

      Все, что позади,

      шепчет: «Погоди!»

      И с небес весть:

      есть спасенье, есть…

      Нас друг для друга создал Бог,

      а мы ему неблагодарны.

      Мы не жестоки, не коварны,

      но слишком ждем, чтоб он помог.

      А Бог чего-то ждет от нас,

      но мы ему не помогаем,

      чтобы тебя со мной он спас,

      и покаяний избегаем.

      Поможем Богу, милый мой,

      в нас вновь ему не обмануться,

      и, как в последнее «домой»,

      в любовь – ну, хоть ползком вернуться.

      Еще любовь – она жива

      в тебе и мне, а не в могиле,

      хотя ее похоронили

      всех сплетен лживые слова.

      Какой поссорил нас навет,

      чья это зависть, бессердечность?

      Когда мы любим не навек,

      мы этим обижаем вечность.

      Сплетни могут все смести,

      как недобрый ветер,

      можно все еще спасти,

      если им не верить.

      Можно все еще спасти.

      Мы друг другом жили.

      Ты меня не отпусти

      в руки, мне чужие.

      Можно все еще спасти.

      Как на льду все тонко.

      Ты любовь перекрести,

      будто бы ребенка.

      Соблазняют нас пути,

      скользкие, как змеи.

      Можно все еще спасти,

      если быть умнее.

      Равнодушием не мсти.

      Нас разрушит злоба.

      Можно все еще спасти,

      если живы оба.

      Вдруг вспомнились

                                      трупы