Разве он

      Какое зло нам предвещает?

      Он для меня всех бед страшнее,

      А для тебя еще ужасней.

      И ты погибнешь от людей,

      Как я погибла. Ты не знаешь,

      Что скоро встретишь между ими

      Змию, ужасную змию!

      И ты пойдешь за нею следом,

      Покинешь голову мою,

      Как я покинула, забыла

      Меня вскормившую семью.

      Ведь ты не знала, что так будет,

      Что насмеются злые люди,

      Что он недобрый человек,

      Что он покинет. Мамо, мамо!

      Ты говорила все такое,

      Что страшно стало. Где же он,

      Мой злой отец? Ты говорила,

      Что здесь увижу я его.

      И сколько лет уже с тобою

      Сижу я здесь – его все нет.

      Он не приедет, он покинул:

      Тебя он, видно, не любил.

      Зачем же ты его любила?

      Уйдем из этого села —

      Мне страшно стало…

      Ах, Оксано!

      Куда уйдем мы от людей?

      Где твою молодость укрою?

      А он приедет… и тогда,

      Тогда спокойно я умру.

      Слепая грустно замолчала.

      Оксана с детскою тоской

      К ней на колени тихо клала

      Головку смуглую свою.

      «Усни, Оксано! – говорила.

      Я тихо песенку спою,

      Спою любимую твою,

      Как братья брата продавали

      В чужую, дальнюю страну».

      И отходящую ко сну,

      Лелея, нежно целовала,

      Читая тихо сей псалом:

      «Храни тебя, святая дева,

      От злых напастей, бурь земных!

      Да будет сон твой сладок, тих,

      Как непорочные напевы

      Небесных ангелов святых!

      Да не дерзает искуситель

      В сердечну храмину войти,

      И по терновому пути

      Да волит ангел-охранитель

      На лоно рая привести.

      Храни тебя, святая Дева,

      От злых напастей, вражьих кои,

      Свой найбожественный покров

      Пошли тебе, святая дева,

      Мое дитя, моя любовь!»

      Наутро юная Оксана,

      Как утро осени в тумане,

      Скорбя невинною душой,

      У ног страдалицы слепой

      Уныла, бледная сидела.

      Слепая ту же песню пела,

      И тот же в сердце непокой!

      Не скоро дни текут над ними,

      Не ясно солнышко горит.

      Пришла весна, и двор пустынный

      Вдруг оживился, все кипит

      Веселой жизнью, как бывало.

      Приехал дидыч на покой.

      Чету страдалиц разлучили:

      Оксана в доме заперта,

      А одинокую слепую

      Одеть велели и прогнать

      С наказом строгим: не шататься

      Вокруг господского двора.

      И рада, бедная, была,

      Что так сбылося, как мечтала.

      «Теперь, – так думала слепая,

      Теперь Оксаночка моя

      Укрылася от непогоды,

      Буде�