Как друга юности, любя,

      Чужими звуками тебя

      Позволь приветствовать, прекрасный!

      Ты тот же тихий, так же милый,

      Не знаешь времени, – а я!

      Не то я стал, что прежде было,

      И путь унылый бытия,

      И ноша тяжкая моя

      Меня ужасно изменили.

      Я тайну жизни разгадал,

      Раскрыл я сердце человека,

      И не страдаю, как страдал,

      И не люблю я: я калека!

      Я трепет сердца навсегда

      Оледенил в снегах чужбины.

      И только звуки Украины

      Его тревожат иногда.

      Как эхо памяти невинной,

      В их узнаю мою весну,

      Мои унылые досуги,

      И в их я таю, в их тону.

      И сердца тяжкие недуги,

      Как благодатною росой,

      Врачую ими, и молюся,

      И непритворною слезой

      С моей Украиной делюся.

      Но глухо все в родном краю!

      Я тщетно голос подаю,

      Мне эха нету из дубровы

      Моей козачки чернобровой.

      Там все уснуло! Пустота

      Растлила сердце человека,

      И я на смех покинут веком —

      Я одинокий сирота!

      Осенний полдень, догорая,

      Поля нагие освещал,

      И лист увядший, опадая,

      Уныло грустное шептал

      О здешней жизни человеку.

      Такой порой моя калека,

      Слепая нищая моя,

      И дочь красавица ея —

      Она спала, а мать сидела

      И тихо, грустно тихо пела,

      Как пел Иосиф про свой род,

      Сидя в египетской темнице.

      А в поднебесье вереницей

      С дубров украинской земли

      На юг летели журавли.

      Чему ж бы ей, как вольной птице,

      Туда, где лучше, не лететь

      И веселее не запеть?

      Какая тайна приковала

      К жилищу мрачной тишины

      Своей сердечной глубины

      Она еще не открывала

      Ни даже дочери своей;

      Она лишь пела и грустила,

      Но звуки дочерних речей

      В ней радость тихую будили,

      Быть может, прежних светлых дней.

      Или ограда и тополи,

      Что грустно шепчут меж собой,

      Свидетели минувшей доли,

      Или дубовый пень сухой,

      Плющом увянувшим повитый,

      Как будто временем забытый,

      Ея свидетель? Все молчит!

      Она поет, она грустит

      И в глубине души рыдает,

      Как будто память отпевает

      О днях минувших,