Через ливонские я проезжал поля,

      Вокруг меня всё было так уныло…

      Бесцветный грунт небес, песчаная земля —

      Всё на душу раздумье наводило.

      Я вспомнил о былом печальной сей земли —

      Кровавую и мрачную ту пору,

      Когда сыны ее, простертые в пыли,

       Лобзали рыцарскую шпору.

      И, глядя на тебя, пустынная река,

      И на тебя, прибрежная дуброва,

      «Вы, – мыслил я, – пришли издалека,

       Вы, сверстники сего былого!»

      Так! вам одним лишь удалось

      Дойти до нас с брегов другого света.

      О, если б про него хоть на один вопрос

       Мог допроситься я ответа!..

      Но твой, природа, мир о днях былых молчит

      С улыбкою двусмысленной и тайной, —

      Так отрок, чар ночных свидетель быв случайный,

      Про них и днем молчание хранит.

      Песок сыпучий по колени…

      Мы едем – поздно – меркнет день,

      И сосен, по дороге, тени

      Уже в одну слилися тень.

      Черней и чаще бор глубокий —

      Какие грустные места!

      Ночь хмурая, как зверь стоокий,

      Глядит из каждого куста!

      Есть в светлости осенних вечеров

      Умильная, таинственная прелесть!..

      Зловещий блеск и пестрота дерёв,

      Багряных листьев томный, легкий шелест,

      Туманная и тихая лазурь

      Над грустно-сиротеющей землею

      И, как предчувствие сходящих бурь,

      Порывистый, холодный ветр порою,

      Ущерб, изнеможенье – и на всем

      Та кроткая улыбка увяданья,

      Что в существе разумном мы зовем

      Божественной стыдливостью страданья!

      Пусть сосны и ели

      Всю зиму торчат,

      В снега и метели

      Закутавшись, спят, —

      Их тощая зелень,

      Как иглы