Ты зрел его в кругу большого Света:

      То своенравно-весел, то угрюм,

      Рассеян, дик иль полон тайных дум —

      Таков поэт, – и ты презрел поэта!..

      На месяц взглянь: весь день, как облак тощий,

      Он в небесах едва не изнемог; —

      Настала ночь – и, светозарный бог,

      Сияет он над усыпленной рощей!

      В толпе людей, в нескромном шуме дня

      Порой мой взор, движенья, чувства, речи

      Твоей не смеют радоваться встрече —

      Душа моя! О, не вини меня!..

      Смотри, как днем туманисто-бело

      Чуть брезжит в небе месяц светозарный…

      Наступит ночь – и в чистое стекло

      Вольет елей душистый и янтарный!

      Над виноградными холмами

      Плывут златые облака.

      Внизу зелеными волнами

      Шумит померкшая река.

      Взор постепенно из долины,

      Подъемлясь, всходит к высотам

      И видит на краю вершины

      Круглообразный светлый храм.

      Там, в горнем, неземном жилище,

      Где смертной жизни места нет,

      И легче, и пустынно-чище

      Струя воздушная течет,

      Туда взлетая, звук немеет…

      Лишь жизнь природы там слышна,

      И нечто праздничное веет,

      Как дней воскресных тишина.

      Поток сгустился и тускнеет,

      И прячется под твердым льдом,

      И гаснет цвет и звук немеет

      В оцепененье ледяном, —

      Лишь жизнь бессмертную ключа

      Сковать всесильный хлад не может:

      Она всё льется – и, журча,

      Молчанье мертвое тревожит.

      Так и в груди осиротелой,

      Убитой хладом бытия,

      Не льется юности веселой,

      Не блещет резвая струя, —

      Но подо льдистою корой

      Еще есть жизнь, еще есть ропот —

      И внятно слышится порой

      Ключа таинственного шепот!

      О чем ты воешь, ветр ночной?

      О чем так сетуешь безумно?..

      Что значит странный голос твой,

      То глухо жалобный, то шумно?

      Понятным сердцу языком

      Твердишь о непонятной муке —

      И роешь и взрываешь в нем

      Порой неистовые звуки!..

      О! страшных песен сих не пой!

      Про древний хаос, про родимый

      Как жадно мир души ночной

      Внимает повести любимой!

      Из смертной рвется он груди,

      Он с беспредельным жаждет слиться!..

      О! бурь заснувших не буди —

      Под ними хаос шевелится!..