«Всё бешеней буря, всё злее и злей,

      Ты крепче прижмися к груди моей».

      – «О милый, милый, небес не гневи,

      Ах, время ли думать о грешной любви!»

      – «Мне сладок сей бури порывистый глас,

      На ложе любви он баюкает нас».

      – «О, вспомни про море, про бедных пловцов,

      Господь милосердый, будь бедным покров!»

      – «Пусть там, на раздолье, гуляет волна,

      В сей мирный приют не ворвется она».

      – «О милый, умолкни, о милый, молчи,

      Ты знаешь, кто на море в этой ночи?»

      И голос стенящий дрожал на устах,

      И оба, недвижны, молчали впотьмах.

      Гроза приутихла, ветер затих,

      Лишь маятник слышен часов стенных, —

      Но оба, недвижны, молчали впотьмах,

      Над ними лежал таинственный страх…

      Вдруг с треском ужасным рассыпался гром

      И дрогнул в основах потрясшийся дом.

      Вопль детский раздался, отчаян и дик,

      И кинулась мать на младенческий крик.

      Но в детский покой лишь вбежала она,

      Вдруг грянулась об пол, всех чувств лишена.

      Под молнийным блеском, раздвинувшим мглу,

      Тень мужа над люлькой сидела в углу.

       Пришлося кончить жизнь в овраге:

       Я слаб и стар – нет сил терпеть!

       «Пьет, верно», – скажут о бродяге, —

       Лишь бы не вздумали жалеть!

       Те, уходя, пожмут плечами,

       Те бросят гривну бедняку!

       Счастливый путь, друзья! Бог с вами!

       Я и без вас мой кончить век могу!

       Насилу годы одолели,

       Знать, люди с голода не мрут.

       Авось, – я думал, – на постели

       Они хоть умереть дадут.

       Но их больницы и остроги —

       Всё полно! Силой не войдешь!

       Ты вскормлен на большой дороге —

       Где жил и рос ‹?›, старик, там и умрешь.

       Я к мастерам ходил сначала,

       Хотел кормиться ремеслом.

       «С нас и самих работы мало!

       Бери суму да бей челом».

       К вам, богачи, я потащился,

       Грыз кости с вашего стола,

       Со псами вашими делился, —

       Но я, бедняк, вам не желаю зла.

       Я мог бы красть, я – Ир убогой,

       Но стыд мне руки оковал;

       Лишь иногда большой дорогой

       Я дикий плод с дерев сбивал…

       За то, что нищ был, между вами

       Век осужден на сиротство…

       Не раз сидел я за замками,

       Но солнца свет – кто продал вам его?

       Что мне до вас и вашей славы,

       Торговли, вольностей, побед?

       Вы все передо мной не правы —

       Для нищего отчизны нет!

       Когда пришлец вооруженный

       Наш пышный город полонил,

       Глупец, я плакал, раздраженный,

       Я клял врага, а враг меня кормил!

       Зачем меня не раздавили,

       Как ядовитый гад какой?

       Или зачем не научили —

       Увы! – полезной быть пчелой!