Безвольно пощады просят

      Глаза. Что мне делать с ними,

      Когда при мне произносят

      Короткое, звонкое имя?

      Иду по тропинке в поле

      Вдоль серых сложенных бревен.

      Здесь легкий ветер на воле

      По-весеннему свеж, неровен.

      И томное сердце слышит

      Тайную весть о дальнем.

      Я знаю: он жив, он дышит,

      От смеет быть не печальным.

      В последний раз мы встретились тогда

      На набережной, где всегда встречались.

      Была в Неве высокая вода,

      И наводненья в городе боялись.

      Он говорил о лете и о том,

      Что быть поэтом женщине –

                                              нелепость.

      Как я запомнила высокий царский дом

      И Петропавловскую крепость! —

      Затем что воздух был совсем не наш,

      А как подарок божий – так чудесен.

      И в этот час была мне отдана

      Последняя из всех безумных песен.

      Не будем пить из одного стакана

      Ни воду мы, ни сладкое вино,

      Не поцелуемся мы утром рано,

      А ввечеру не поглядим в окно.

      Ты дышишь солнцем, я дышу луною,

      Но живы мы любовию одною.

      Со мной всегда мой верный,

                                        нежный друг,

      С тобой твоя веселая подруга.

      Но мне понятен серых глаз испуг,

      И ты виновник моего недуга.

      Коротких мы не учащаем встреч.

      Так наш покой нам суждено беречь.

      Лишь голос твой поет в моих стихах,

      В твоих стихах мое дыханье веет.

      О, есть костер, которого не смеет

      Коснуться ни забвение, ни страх,

      И если б знал ты, как сейчас мне любы

      Твои сухие, розовые губы!

      Столько просьб у любимой всегда!

      У разлюбленной просьб не бывает.

      Как я рада, что нынче вода

      Под бесцветным ледком замирает.

      И я стану – Христос, помоги!—

      На покров этот, светлый и ломкий,

      А ты письма мои береги,

      Чтобы нас рассудили потомки,

      Чтоб отчетливей и ясней

      Ты был виден им, мудрый и смелый,

      В биографии славной твоей

      Разве можно оставить пробелы?

      Слишком сладко земное питье,

      Слишком плотны любовные сети.

      Пусть когда-нибудь имя мое

      Прочитают в учебнике дети,

      И, печальную повесть