Жизнь продолжает течь рекою.

      Поэтов разномастных рать

      Спешат за Пушкиным толпою,

      Пытаясь гения догнать.

      Такой и я, дитя гордыни,

      Толкаясь, лезу на Олимп,

      Свергаю ветхие святыни,

      Срывая с них горящий нимб.

      А чтобы «огонька» подбросить,

      Как он, когда-то, в старину,

      Я все прошу, какую осень,

      Мне кружку принести жену.

      И заболотистое лето,

      Где кроме мух и комаров,

      Что просто мука для поэта,

      Мешает множеством дворов.

      Уединение – подруга,

      Когда ты можешь не спеша,

      Среди нехитрого досуга,

      Писать, о чем поет душа.

      А может, не хватает тройки,

      В тумане звона бубенцов…

      У нас же всласть грохочут стройки,

      И мерен гул автоплугов.

      Нет! Мы простых дорог не просим,

      Не ждем с протянутой рукой

      От Бога Болдинскую осень,

      Трудолюбивый непокой.

      Мы вдохновенье маним, маним,

      И над созвучием корпя,

      Мы графоманим, графоманим.

      Все для людей, не для себя.

      Мы не хотим для них покоя.

      Так хочется Поэтом стать!

      Спешим за Пушкиным толпою.

      Но тщетно Гения догнать.

      Повела меня душа искать судьбинушки.

      Что осталось сироте мне сиротинушке?

      Как топтать с утра весь день дорогу пыльную.

      Где беднятскую совсем, а где обильную.

      По дороге той запыленной шатаюся,

      То душою отдыхаю, а то маюся.

      Приведет меня дорога к неизвестности.

      Доведет мя до греха-то из-за честности.

      Снова ждет меня дорога забубенная,

      Та длиннющая дорога опаленная.

      Где встречаюсь снова с солнцем я, с туманами.

      То с людьми порой сердечными, то странными.

      Я к дороге той прирос и приохотился,

      Да людей я не хулил, на них не злобился.

      Не смотрю я на чины и на сословия —

      Русь великая моя, моя Московия!

      Все блуждаю я лесами, деревеньками.

      Где болтаю я с Аксиньями да Сеньками.

      Оттого душа как торба раздувается —

      Ведь Россия под ногой моей вращается.

      Я к Блоку шел дорогой длинной.

      То – молодость. Она светла…

      В той жизни девственно невинной

      По Пушкину любовь цвела,

      Противясь сонму заклинаний,

      И не желая ткать кружев

      Из