Воздух потеет.

      На улицах жарко.

      Дым пепелища окутал Москву.

      Что бы про это придумал Петрарка?

      Как бы воспел он пожара канву?

      Мне не хватает ни мысли, ни слова,

      вымрет природа и вымрет народ.

      Только ведь это, поверьте, не ново,

      путь наш к концу, а не наоборот.

      Красных ворот покрасневшие пятна,

      Лермонтов, молча, на город глядит.

      Не поворотится вспять, вероятно,

      лютое время расстрелов, обид.

      Да и к чему нам жидовские склоки?

      Но на пути лилипутинских драм

      снова поэт восхваляет истоки

      самых прекрасных в миру панорам!

      Снова взывает и молится Богу!

      Только поэт, как обычно, убит.

      Вот и подходит Россия к порогу

      мраморных чёрных кладбищенских плит.

      Меня позвали как-то раз

      на сходку демократы.

      И пелена упала с глаз…

      давно… тогда когда-то…

      Я им усердно помогал

      и речь толкал с трибуны.

      Не знал я, что они – кагал,

      и под «Семь-сорок» струны

      уже настроили в стране:

      мою Москву распяли

      и весь народ сидит в говне…

      За что мы воевали?!

      А я скажу вам без прикрас:

      – Не жди, страна, Мессии!

      Прекрасный профиль и анфас

      загубленной России.

      Но слышу – стон…

      Молитвы стон

      повсюду раздаётся.

      И колокольный перезвон.

      С молитвой жизнь вернётся.

      Вернётся православье в храм,

      проснётся спящий русский…

      И не останется жидам

      мацы на подзакуску

      Придурью малость разбавлена

      золотоносная твердь,

      ждёт не Мессии, а Каина.

      Суздаль и Муром, и Тверь

      ждут указаний Америки

      на перепутье дорог,

      где у кисельного берега

      след лилипутинских ног.

      Снова кремлёвские кореши

      в мир напускают теней.

      Жидомасонские пролежни

      мучают русских парней.

      Гой ты, Рассеюшка гнойная:

      скокарь, ушкуйник и тать!

      Ты не таскалась безвольная,

      хватит мацу уплетать!

      Ах, эти струны, эти звуки,

      лениво-сонная заря,

      дождливых капель перестуки —

      отображенье октября.

      Наряды осени всё те же,

      не надо слёз и лишних слов.

      И лишь Москва всё реже, реже

      осенний празднует Покров.

      Всё