Отговорила роща золотая

      Березовым, веселым языком,

      И журавли, печально пролетая,

      Уж не жалеют больше ни о ком.

      Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —

      Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.

      О всех ушедших грезит конопляник

      С широким месяцем над голубым прудом.

      Стою один среди равнины голой,

      А журавлей относит ветер в даль,

      Я полон дум о юности веселой,

      Но ничего в прошедшем мне не жаль.

      Не жаль мне лет, растраченных напрасно,

      Не жаль души сиреневую цветь.

      В саду горит костер рябины красной,

      Но никого не может он согреть.

      Не обгорят рябиновые кисти,

      От желтизны не пропадет трава.

      Как дерево роняет тихо листья,

      Так я роняю грустные слова.

      И если время, ветром разметая,

      Сгребет их все в один ненужный ком…

      Скажите так… что роща золотая

      Отговорила милым языком.

      Синий май. Заревая теплынь.

      Не прозвякнет кольцо у калитки.

      Липким запахом веет полынь.

      Спит черемуха в белой накидке.

      В деревянные крылья окна

      Вместе с рамами в тонкие шторы

      Вяжет взбалмошная луна

      На полу кружевные узоры.

      Наша горница хоть и мала,

      Но чиста. Я с собой на досуге…

      В этот вечер вся жизнь мне мила,

      Как приятная память о друге.

      Сад полышет, как пенный пожар,

      И луна, напрягая все силы,

      Хочет так, чтобы каждый дрожал

      От щемящего слова «милый».

      Только я в эту цветь, в эту гладь,

      Под тальянку веселого мая,

      Ничего не могу пожелать,

      Все, как есть, без конца принимая.

      Принимаю – приди и явись,

      Все явись, в чем есть боль и отрада…

      Мир тебе, отшумевшая жизнь.

      Мир тебе, голубая прохлада.

      Дай, Джим, на счастье лапу мне,

      Такую лапу не видал я сроду.

      Давай с тобой полаем при луне

      На тихую, бесшумную погоду.

      Дай, Джим,