С лицом энтузиаста

      нехоженых дорог,

      он был из ловкой касты

      шофёров чёрных «волг».

      Его хозяин-барин

      системы КГБ

      был явно не бездарен

      и в службе, и в гульбе.

      Как истые жуиры,

      всегда он про запас

      имел две-три квартиры

      с девицами на час.

      И Вите как шофёру,

      который это знал,

      почти что без разбору

      премногое прощал.

      «Витёк, – бывало, скажет, —

      ты это… не того…»

      Так, якобы, накажет

      шофёра своего.

      А Витя, между прочим,

      насилу утром встал:

      калымил до полночи

      с вокзала на вокзал,

      ну, а потом к подружке

      свернул на огонёк,

      а там – не до подушки…

      Считай, едва прилёг.

      И опытный Пал Палыч

      (так шефа Витя звал)

      всё, что случилось за ночь,

      конечно, угадал.

      Но так как сам был мастер

      (как говорят, ходок)

      по этой самой части,

      то тут же и умолк.

      К тому ж отметил позже

      вчера «дорожный лист»,

      чтоб Виктор мог подольше

      поездить как таксист.

      «Давай в ЦК. Там буду

      часа, наверно, два.

      А ты вздремни покуда,

      дурная голова».

      Повинно улыбаясь,

      знал Виктор наперёд,

      что, шефа дожидаясь,

      он час-другой вздремнёт.

      Ну а за этот отдых

      прокатит с ветерком,

      чтоб шеф на поворотах

      взрывался матюшком.

      Как шеф всесилью власти

      с тоскою о вожде, был

      Виктор предан страсти

      к лихаческой езде.

      Он словно просыпался

      (а прежде – словно спал),

      когда с бравадой аса

      свою машину гнал.

      Пьянея от амбиций

      избранника судьбы,

      себя он видел птицей

      над ползаньем толпы.

      Когда на «осевую»

      въезжал, презрев табу,

      заметив,