И охраняло этот камнепад

      Чудовище, которое сосцами

      Не матери вскормилось, говорят,

      А деревянной телки; ужас Крита…

      Вперяя в нас угрюмый, злобный взгляд,

      Оно рванулось, пеною покрыто.

      «Но и сейчас могу поклясться смело,

      Что и зерна измены нет во мне,

      Что кесарю я предан был всецело,

      Что зло взошло не по моей вине,

      Что, путь от уваженья к униженью

      Пройдя, я проклят был в родной стране.

      Пускай же тот, кто жаждет возвращенья

      В земную область, честь мою спасет,

      Рассеяв неуместные сомненья

      В моей любви и верности. Я тот,

      Кого сгубила клевета людская…»

      «Как человек мог обратиться вдруг

      В трухлявый пень, приемля наказанье?

      И виден ли конец ужасных мук?»

      И основанье дерева сказало,

      В стенанья обращая каждый звук:

      «В моем ответе утешенья мало.

      Знай: всякий раз, когда, покинув грудь,

      Душа самоубийцы вылетала, —

      К седьмому кругу Ада жуткий путь

      Указывал ей Минос. И тогда-то

      Она, спеша, боясь передохнуть,

      В лес этот направлялась без возврата».

      И я увидел, как со всех сторон

      Бредут к нам толпы голых, утомленных,

      Печальных душ. И я услышал стон

      Всех грешников, жестоко осужденных.

      Одни из них лежали на земле,

      Другие, лиц не пряча запыленных,

      Сидели – каждый с мукой на челе.

      Я растерялся: нов мне был язык

      Наставника. Заговорил он гневно:

      «О Капаней! Ты, как и прежде, дик,

      Твоя гордыня также неизменна.

      Но потому и казнь твоя страшна:

      Неистовство дала тебе геенна».

      «А в сердце Иды некий старец скрыт.

      Спиною к Дамиате обращенный,

      Очами – к Риму. Золотом блестит

      Его чело; стан, гордо обнаженный, —

      Из серебра; от пояса до ног – со сталью медь.

      Из глины обожженной —

      Ступня колосса правая, но мог

      Он устоять на ней все эти годы.

      Из плоти рассеченной – слёз поток

      Струится бурно, заполняя своды

      Пещеры, из которой три спешат

      Потока в бездну. Клекотом свободы

      Их тройственный озвучен водопад».

      «О жалкое, безнравственное племя!

      Недаром про него молва идет,

      Что