Так начинают. Года в два

      От мамки рвутся в тьму мелодий,

      Щебечут, свищут, – а слова

      Являются о третьем годе.

      Так начинают понимать.

      И в шуме пущенной турбины

      Мерещится, что мать – не мать.

      Что ты – не ты, что дом – чужбина.

      Что делать страшной красоте

      Присевшей на скамью сирени,

      Когда и впрямь не красть детей?

      Так возникают подозренья.

      Так зреют страхи. Как он даст

      Звезде превысить досяганье,

      Когда он Фауст, когда – фантаст?

      Так начинаются цыгане.

      Так открываются, паря

      Поверх плетней, где быть домам бы,

      Внезапные, как вздох, моря.

      Так будут начинаться ямбы.

      Так ночи летние, ничком

      Упав в овсы с мольбой: исполнься,

      Грозят заре твоим зрачком,

      Так затевают ссоры с солнцем.

      Так начинают жить стихом.

      Нас мало. Нас может быть трое

      Донецких, горючих и адских

      Под серой бегущей корою

      Дождей, облаков и солдатских

      Советов, стихов и дискуссий

      О транспорте и об искусстве.

      Мы были людьми. Мы эпохи.

      Нас сбило, и мчит в караване,

      Как тундру под тендера вздохи

      И поршней и шпал порыванье.

      Слетимся, ворвемся и тронем,

      Закружимся вихрем вороньим,

      И – мимо! – Вы поздно поймете.

      Так, утром ударивши в ворох

      Соломы – с момент на намете, —

      Ветр вечен затем в разговорах

      Идущего бурно собранья

      Деревьев над кровельной дранью.

      Луга мутило жаром лиловатым,

      В лесу клубился кафедральный мрак.

      Что оставалось в мире целовать им?

      Он весь был их, как воск на пальцах мяк.

      Есть