Что за обереги и чуры?

      Повышение температуры,

      или просто литература

      перехлёстывает за край?

      Утончённые мы натуры —

      всё Дантеса нам подавай.

      Тридцать семь – и зайдётся сердечко,

      и мерещится Чёрная речка,

      и картонные человечки,

      и возвышенные слова…

      И затеплившаяся свечка

      перед образом Покрова…

      Сколько начато – будто начерно,

      сил потрачено – точно в дым…

      Годы минули – силы схлынули.

      Вполовину ли – поглядим…

      Или это холодной тьмой —

      окаянный тридцать седьмой?

      Он у каждого века свой,

      если даже век золотой…

      Помню похороны отца.

      Мы с ним ссорились без конца.

      Лей поболе свинца в словца —

      лишь бы не потерять лица…

      Провожатые вразнобой

      сокрушались, что молодой.

      Я внимал, головой кивал,

      а душою – не понимал.

      Но всё менее мне пути

      до его сорока пяти…

      А как маму мою несли,

      не хватило ей там земли,

      и лежит от него вдали,

      и растут над ней бодыли…

      На погосте трава густа,

      есть в ограде ещё места —

      для себя, а не для меня

      припасла их моя родня.

      И расти мне в земле иной

      новой веткою корневой.

      Над Печорой?

      Двиной?

      Невой?