Было душно от жгучего света,

      А взгляды его – как лучи.

      Я только вздрогнула: этот

      Может меня приручить.

      Наклонился – он что-то скажет…

      От лица отхлынула кровь.

      Пусть камнем надгробным ляжет

      На жизни моей любовь.

      Не любишь, не хочешь смотреть?

      О, как ты красив, проклятый!

      И я не могу взлететь,

      А с детства была крылатой.

      Мне очи застит туман,

      Сливаются вещи и лица,

      И только красный тюльпан,

      Тюльпан у тебя в петлице.

      Как велит простая учтивость,

      Подошел ко мне, улыбнулся,

      Полуласково, полулениво

      Поцелуем руки коснулся —

      И загадочных, древних ликов

      На меня поглядели очи…

      Десять лет замираний и криков,

      Все мои бессонные ночи

      Я вложила в тихое слово

      И сказала его – напрасно.

      Отошел ты, и стало снова

      На душе и пусто и ясно.

      Вижу выцветший флаг над таможней

      И над городом желтую муть.

      Вот уж сердце мое осторожней

      Замирает, и больно вздохнуть.

      Стать бы снова приморской девчонкой,

      Туфли на босу ногу надеть,

      И закладывать косы коронкой,

      И взволнованным голосом петь.

      Все глядеть бы на смуглые главы

      Херсонесского храма с крыльца

      И не знать, что от счастья и славы

      Безнадежно дряхлеют сердца.

      Звенела музыка в саду

      Таким невыразимым горем.

      Свежо и остро пахли морем

      На блюде устрицы во льду.

      Он мне сказал: «Я верный друг!»

      И моего коснулся платья.

      Как не похожи на объятья

      Прикосновенья этих рук.

      Так гладят кошек или птиц,

      Так на наездниц смотрят стройных…

      Лишь смех в глазах его спокойных

      Под легким золотом ресниц.

      А скорбных скрипок голоса

      Поют за стелющимся дымом:

      «Благослови же небеса —

      Ты первый раз одна с любимым».

      Перо задело о верх экипажа.

      Я поглядела в глаза его.

      Томилось сердце, не зная даже

      Причины горя своего.

      Безветрен вечер и грустью скован

      Под сводом облачных небес,

      И словно тушью нарисован

      В альбоме старом Булонский лес.

      Бензина запах и сирени,

      Насторожившийся покой…

      Он снова тронул мои колени

      Почти не дрогнувшей рукой.

      Покорно мне воображенье

      В