Огнем багряным барбарис объят,

      чуть дышат астры старые в саду.

      Кто в эти дни не сделался богат,

      тому с собой уже не быть в ладу.

      И кто глаза свои закрыть не хочет,

      чтоб перед ним из мрака не возник

      рой привидений, что восстанут к ночи,

      тот уже в прошлом нынче, как старик.

      И не придет никто, и завтра не настанет —

      его теперь обманет день любой.

      И сам Господь тогда, как камень, тянет

      его глубоко в бездну за собой.

      Кто это – гость? Порою гостем к вам

      входил я, как из времени другого.

      Ведь в каждом госте – древняя основа,

      он часть того, чего не знает сам.

      Приходит и уходит гость в свой срок.

      Но оказавшись хоть на миг под кровом,

      он в равновесие добра себя приводит снова,

      равно от незнакомого и от знакомого далек.

      Вот поднял голову святой —

      молитва спала с головы, как шлем.

      И, хоть в него не верил он совсем,

      шел белый зверь к нему, и тих, и нем,

      как будто лань, глядящая с тоской.

      Как из слоновой кости, арки ног

      держали в чутком равновесье тело,

      от шкуры блеск струился белый.

      Как башня на луне, во лбу светился рог,

      и каждый шаг все выше зверя делал.

      А на губах пушок был серо-ал,

      рот приоткрытый белизной зубов сверкал.

      Зверь в ноздри воздух втягивал и гимна ждал.

      Его преграды не встречавший взор —

      он столько проецировал в простор,

      что круг лазурных мифов замыкал.

      Руки к руке прикосновенье,

      и поцелуй протяжный губ прохладных.

      Дороги белое мерцание, свеченье

      пусть отведет в поля нас, ладно?

      Сквозь тихий дождь цветов, сквозь белое паденье,

      свой первый поцелуй день посылает нам.

      Навстречу Господу пойдем без промедленья.

      Господь нас встретит на пути к полям.

      Смерть – господин и врач.

      Мы – только смех, что льется

      из уст его.

      Коль день любви горяч,

      внутри нас раздается

      вдруг его плач.

      Снова, опять, хоть знаком уже этот пейзаж любви,

      и крохотное кладбище, где плачут имена,

      и страшный безмолвный овраг, в котором

      пропадают все остальные, снова, опять уходим

      вдвоем с тобой под старые кроны и

      снова, опять ложимся в цветы

      лицом к лицу с небом.