Безумие – защита от тепла

      или – любви, как если бы избыток

      возможен был, как будто пережиток

      при непогоде – добрые дела.

      Среди зимы – защита от добра?

      Быть может, есть такой предмет науки.

      Но кто-то мне отогревает руки

      среди обледенелого двора.

      Меня заводят в незнакомый дом,

      поближе к печке придвигают кресло,

      готовят чай: тепло уже воскресло,

      течёт беседа. Суть, однако, в том,

      что мне для испытания души

      навязана к зиме теплозащита —

      тулуп, где все отдушины зашиты

      (для опыта все средства хороши):

      я защищен от блага очага,

      я защищен от чьей-то тёплой речи;

      защита, угнетающая плечи,

      хранит от друга, как и от врага,

      и безразлично, падают слова

      или на ветке каркает ворона.

      Мне – от тепла глухую оборону

      держать – и не подбрасывать дрова.

      И видно: по ту сторону стекла

      кого-то греться силой тащат черти…

      Безумий много – от любви до смерти.

      К чему ж ещё – защита от тепла?

      Удобный образ мира – три угла,

      как будто есть углы добра и зла

      и разума – деление несложно,

      и это всё была бы ложь, но

      видны в теченье жизни три узла.

      Любой – распутай, но не разорви,

      не разруби, как сделает и школьник,

      нарисовав обычный треугольник —

      фигуру преткновения любви.

      Фигура преткновения труда —

      прямая;

      с ней, однако же, беда —

      ей противопоставлен сложный узел:

      напряжена системой тяжких грузил,

      нить в глубине растает без следа.

      Все линии сойдутся впереди,

      их начертить – рука вольнее ветра.

      Отпразднуешь ошибки геометра,

      лишь