Отсверкала пора соловьиная,

      роща знобкие листья просеяла.

      Запылали осина с рябиною,

      как в последних стихах у Есенина.

      От Оки кони тянутся парами,

      жеребята бегут – красногривые…

      У дороги берёзы две старые

      всё Есенина ждут, сиротливые.

      Да не едет скиталец на родину

      ни с дождями, ни с солнцем, ни с вьюгою.

      Не тряхнёт молодую черёмуху,

      не обнимется с ивой-подругою.

      Но высокими вечными вёрстами

      от Кавказа до дальнего Севера

      по России рассыпано звёздами

      неубитое сердце Есенина…

      Грибы, опята-сентябрята,

      воинственно штурмуют пни.

      На серый ерик села кряква,

      пугливо спряталась в тени.

      И стылый ветерок, смелея,

      заигрывает с камышом.

      Тридцатой осенью своею,

      как прежними, я поражён.

      Я бегал здесь мальцом когда-то,

      у этих тихих берегов.

      Неумирающие даты

      поры далёкой, дорогой.

      Бежали годы суетливо,

      песка в затоны нанесло…

      Под шум простоволосой ивы

      о детстве думаю светло.

      Я говорю себе: те дали

      видны всегда годам назло.

      И становлюсь сентиментальным

      в хорошем смысле этих слов.

      Ну кто же не вздыхал украдкой

      средь обступивших душу бед

      над невозвратностью тех кратких,

      смешливых, босоногих лет?

      Какая радость, что он вечен –

      тот мир!..

      И будет дивно жить,

      пока на зорьке к этой речке

      мальчишка с удочкой спешит.

      С улыбкой глянет он на иву…

      А ты гадаешь, боль тая:

      мол, что важней для бытия –

      его недолгая наивность

      иль взрослость долгая твоя?..

      Красный лист, осенний знак, –

      на высокой ветке дуба.

      В чёрный за́мерший дубняк

      залетает ветер грубо.

      Но тверды бугры коры…

      Пооббив в досаде локти,

      вестник стынущей поры

      чертыхается и глохнет.

      Можно палые листать –

      память смирную о лете –

      но попробуй-ка достать

      этот крепкий лист последний!

      Будто флаг в дыму атак,

      пусть и крепость уж сдаётся,

      на