Начала она ретиво!

      Ох, и впрямь была грозна…

      Будто яблоко в крапиву,

      в тучи

      падала

      луна!

      Разгремелась торопливо,

      прибивая лист и пыль.

      И сырою плёткой ливня

      ветер

      травушку лупил…

      Вечер посерел, намок.

      В избах закрывали окна.

      Думали – на долгий срок,

      а гроза –

      уже далёко.

      Укатилась вмиг за реку –

      где он, ливень,

      где он, гром? –

      как разбитая телега,

      через кочки

      напролом!

      Тоскуя о медленном лете,

      вдыхая февральский мороз,

      в который я раз не ответил

      себе на давнишний вопрос.

      Что счастье?

      Ответь, в самом деле:

      тревога и ветер в груди?

      Шаги сквозь дожди и метели?

      Иль вон – огонёк впереди?..

      Заявится лето внезапно,

      на ветках листва запоёт.

      Земли высыхающей запах

      встревожит дыханье твоё.

      И вспомнится: было уж это.

      Но память, что бродит в душе,

      о днях прошлогоднего лета

      тебя не тревожит уже.

      Что память! Её кладовые –

      огромный, но все же архив.

      А здесь и травинки живые,

      и птицы, и ветра прилив!

      Ты выйдешь побыть на народе

      и, в очередь встав у ларька,

      увидишь: в огромной свободе

      летят над тобой облака.

      Сияет лучисто и юно,

      и блеск этот неудержим,

      зелёное солнце июня

      над городом белым твоим.

      Ты купишь газеты и хлеба

      буханку: просила жена.

      Но этого ясного неба

      ужалит тебя глубина.

      И всё обновленье природы

      закружит тебя, мельтеша.

      Пьянящим желаньем свободы

      на миг захлестнётся душа!

      Упругими рывками

      летит, рождая шум.

      Строкою

      заарканю!

      Но разве удержу?

      Посланец дальних бурь

      и волн ревущих спутник,

      тугие ветви спутай!

      Клони на Волге буй!

      Да, тишина нужна,

      но, видно, в том и счастье,

      что вскоре

      по ненастью

      соскучится душа.

      Чтоб сердце в ходе дней

      постоя не просило,

      гуди

      в крови моей,

      ветров шальная сила!

      На склоне дней моих,

      когда сомкнутся веки,

      пусть скажут:

      «Да, он стих…

      Но стих,

      как волжский ветер!»

      Рву недавние стихи,

      что казались так удачны!

      Только так.

      И не иначе.

      Ради будущей строки.

      Спать ложусь, забыв про ужин.

      Пред