Вечность бросила в город

      Оловянный закат.

      Край небесный распорот,

      Переулки гудят.

      Все бессилье гаданья

      У меня на плечах.

      В окнах фабрик – преданья

      О разгульных ночах.

      Оловянные кровли —

      Всем безумным приют.

      В этот город торговли

      Небеса не сойдут.

      Этот воздух так гулок,

      Так заманчив обман.

      Уводи, переулок,

      В дымно-сизый туман…

      Город в красные пределы

      Мертвый лик свой обратил,

      Серо-каменное тело

      Кровью солнца окатил.

      Стены фабрик, стекла окон,

      Грязно-рыжее пальто,

      Развевающийся локон —

      Все закатом залито.

      Блещут искристые гривы

      Золотых, как жар, коней,

      Мчатся бешеные дива

      Жадных облачных грудей,

      Красный дворник плещет ведра

      С пьяно-алою водой,

      Пляшут огненные бедра

      Проститутки площадной,

      И на башне колокольной

      В гулкий пляс и медный зык

      Кажет колокол раздольный

      Окровавленный язык.

      В кабаках, в переулках, в извивах,

      В электрическом сне наяву

      Я искал бесконечно красивых

      И бессмертно влюбленных в молву.

      Были улицы пьяны от криков.

      Были солнца в сверканьи витрин.

      Красота этих женственных ликов!

      Эти гордые взоры мужчин!

      Это были цари – не скитальцы!

      Я спросил старика у стены:

      «Ты украсил их тонкие пальцы

      Жемчугами несметной цены?

      Ты им дал разноцветные шубки?

      Ты зажег их снопами лучей?

      Ты раскрасил пунцовые губки,

      Синеватые дуги бровей?»

      Но старик ничего не ответил,

      Отходя за толпою мечтать.

      Я остался, таинственно светел,

      Эту музыку блеска впивать…

      А они проходили все мимо,

      Смутно каждая в сердце тая,

      Чтоб навеки, ни с кем не сравнимой,

      Отлететь в голубые края.

      И мелькала за парою пара…

      Ждал я Светлого Ангела к нам,

      Чтобы здесь, в ликованьи тротуара,

      Он одну приобщил небесам…

      А вверху – на уступе опасном —

      Тихо съежившись, карлик приник,

      И казался нам знаменем красным

      Распластавшийся в небе язык.

      Она поет в печной трубе.

      Ее веселый голос тонок.

      Мгла опочила на тебе.

      За дверью плачет твой ребенок.

      Весна! весна! Как воздух пуст!

      Как вечер непомерно скуден!

      Вон – тощей вербы голый куст —

      Унылый призрак долгих буден.

      Вот вечер кутает окно

      Сплошными белыми тенями.

      Мое